Внезапно дверь душевой кабины отъезжает в сторону. Я вздрагиваю и прижимаюсь всем телом к Хану, резко вытягивающему меня из кабины.

Я заглядываю в его глаза.

Тело бьёт мелкой, острой дрожью, а напряжённые соски царапаются о ткань его рубашки…

– Долго ты здесь сидишь? Продрогла…

– Долго?

Зуб на зуб не попадает.

– Уже вечер, Ди, – хмурится Хан. – Поздний вечер. Прислуга сказала, что ты давно не выходила из комнаты, и я… – замолкает.

– Ты думал обо мне всё эти годы? – спрашиваю невпопад.

В ответ Хан целует меня. Горячо и глубоко. Со стоном целую его в ответ.

Так неправильно.

Так не должно быть. У него семья – жена и ребёнок.

Но я безумно сильно хочу его.

– Ты хочешь меня? – спрашиваю, дрожа.

Так хочется к нему ближе. Сейчас. Не теряя ни одной секунды времени.

Темирхан выносит меня из ванной комнаты и с размаху опускает на туалетный столик.

Я полностью обнажена, и с волос капает вода. Прямо на столешницу.

Хан одет с иголочки, только от влаги рубашка прилипла к коже, обрисовывая фактурную мускулистую грудь.

Мне нужно, чтобы он ответил прямо сейчас. Но Хан упорно молчит, а вот-вот скачусь в истерику. Если не сделаю хоть что-то…

Я сама приподнимаюсь и сцепляю руки за его мощной шеей, глажу плечи, бугрящиеся мышцами.

Кайфую от ощущения силы, которая перекатывается под его горячей кожей, обжигающей даже сквозь ткань рубашки.

Всегда восторгалась им – его подготовкой и совершенным телом, а сейчас он стал таким… заматерелым, что ли.

Движения рук скупые, но точные и резкие, как прицельные выстрелы. Глаза стали ещё глубже, а в волосах кое-где видны серебристые нити.

Ещё одно свидетельство разницы в возрасте между нами. На которую мне совершенно плевать.

Мне нравится в нём всё. Я сама тянусь вверх, к его точёным, сурово сжатым губам.

Не прикрывая глаз, наблюдаю за его реакцией. Ничего.

Только ноздри носа трепещут сильнее, выдавая частое дыхание.

Легко целую его губы. Простое, мимолётное прикосновение и отстраняюсь.

Стоило мне только отодвинуться от него, как Хан нахмурился, и складка между его бровей становится губительно резкой.

Хмурый, молчаливый и дико сексуальный.

Желанный. Между ног наливает горячим напряжением и влагой.

Но вот только Темирхан не делает ничего.

Мне начинает казаться, что меня нет.

Он меня не видит. Не замечает. Не чувствует.

Мне хочется вернуться в прошлое, снова ощутить всю его жажду обладания на себе.

Когда я в глубине души понимала, что его заводило очень многое. Но только не сейчас.

Сейчас я обнажена, открыта и доступна, а ему – точно плевать.

Обида снова начинает владеть моим телом и его реакциями.

– Не хочешь, тогда дай мне одеться! – шиплю с уязвлённой гордостью и толкаю мужчину в грудь узкими ладонями.

Он резко придвигается так, что грубая ткань его джинсов натирает мои нежные складочки. Двигает бёдрами. Вверх и вниз, натирая, причиняя боль, но тем не менее давая почувствовать, что он сильно возбуждён.

– Что не терпится приступить к отработке долга, Диана? Прямо щас мне дашь, а? – спрашивает зло.

Внезапно резко сгребает мои волосы на затылке в кулак, заставляя ахнуть и простонать удивлённо.

– Грубиян!

– Думаешь, буду с тобой нежным? После всего… После того, как ты мне в душу плюнула?

Голос тихий, но звенящий от эмоций.

Чувствую злую радость. Ему не плевать! Может быть, он меня после всего тоже возненавидел. Как и я его.

Это значит, что мы хотя в чём-то на равных.

Во всём остальном я проигрываю ему. В особенности, в желании быть ближе.

– Я тебе в душу плюнула лишь после того, как ты сделал выбор, – отзываюсь с сильными чувствами, от которых тело трясёт дрожью, а нервы заплетаются в тугой узел.