Экран телефона гаснет. Но сообщение Кирилла неизменно стоит перед глазами. Кажется даже, что я слышу, как он лично выговаривает это наглое заявление.

– Все нормально? – окликает меня сокурсница.

Я не могу вспомнить ее имени. Однако, каким-то образом, именно этот вопрос заставляет меня вернуться в реальность и постепенно успокоиться.

Не поеду. Нет, не поеду. Никуда с ним не поеду.

«Вычислимые функции, разрешимые и перечислимые множества» ожидаемо проходят мимо меня. Как ни стараюсь вникать, получается лишь присутствовать. Голова забита бесполезными мыслями. Понимаю это, но выбросить всю эту кашу из головы не получается.

– Что с тобой? – спрашивает Чарушин после занятий, как только мы садимся в его машину.

Да, наверное, я выгляжу нервной. Третью перемену подряд ищу глазами Бойко. Пару часов назад вообразила, что подойду к нему и еще раз спокойно уведомлю – никакого долга быть не может. Полгода прошло! Мы все решили. Я ничего ему не должна.

Вообразить вообразила, но Кирилла нигде нет. Сталкиваюсь с ребятами из его группы несколько раз – его среди них нет. Все эти ненормальные друзья сводного братца ­– Шатохин, Фильфиневич, Георгиев – взирают на меня, как на экспонат выставки. Только мне, честно говоря, сейчас все равно.

– Бойко вспомнил наш старый спор, – прерываюсь, чтобы глотнуть воздуха. Взгляд Артема становится обеспокоенным. – Я тогда должна была провести с ним тридцать три полных суток в течение года. Отдала только четыре до того, как… – выдыхаю взволнованно. – Ну, в общем, он решил, что я должна провести с ним еще двадцать девять. Точнее, уже тридцать! Еще один день он мне накинул, когда я сказала, что прямо сегодня не смогу с ним встретиться. Представляешь? Как же бесит, что он думает, будто я ему должна! Я, конечно, сама это тогда придумала… И обещала ему… – начинаю запинаться. – Но это было тогда! Я еще не знала, какой он. Не подозревала, что способен на такие поступки...

«Не испытывала к нему чувств…», – подкидывает мне мозг самый главный аргумент.

Чарушину я его, конечно же, не озвучиваю.

– Я поговорю с ним, – сдержанно реагирует на мой эмоциональный выплеск Артем. – Только насчет «способен на такие поступки», – повторяет задумчиво. – Мы никогда это не обсуждали… – редко ему приходится подбирать слова, но сейчас именно так и происходит. – Ты же не думаешь, что Кир знал о том, что Довлатова собирается сделать?

– Нет… – тихо отзываюсь я. – Конечно, не думаю, – повторяю уже увереннее.

– Он, безусловно, мудак. Но перед другими тебя всегда защищал. И в тот момент переживал… Очень сильно переживал, пока ты находилась в операционной.

– Нет, я не об этом! – поспешно останавливаю Артема. – Я… Понимаешь… Накануне между мной и Бойко была близость, – выпаливаю и дико краснею. Никому в этом не признавалась. Даже девочкам. А сейчас… Больше не могу держать в себе. – В тот вечер он вел себя очень странно, но мне казалось, что все по-настоящему…

Чарушин как-то нервно тянет носом воздух и прищуривается.

– Вы переспали?

Я краснею еще гуще. По крайней мере, так ощущается. Щеки буквально горят.

– Не совсем… Почти… Формально нет… Мы… У нас было почти все, но не все… – мямлю я, задыхаясь.

Ну, не могу же я ему рассказать, что именно делал со мной Кирилл. Я бы и самой себе это не озвучила! Сейчас вспоминаю, и внутри все сворачивает дрожью. После Бойко девственницей меня можно считать сугубо с медицинской точки зрения.

– Я понял, – спокойно кивает Артем, будто и правда все, что надо, представил.

И я смущаюсь еще сильнее.

– А потом там, на набережной, Кирилл сказал, что уже тогда знал про обман, – выпаливаю, чтобы быстрее переключиться на более комфортную тему. – Да ты и сам все слышал. Получается, Бойко играл со мной! Специально привез в ту квартиру. Намеренно причинил боль. Я его презираю! Видеть не хочу! Не то что проводить столько времени вместе! – заканчиваю на повышенных тонах.