– Неужели он? – выдыхаю, не скрывая презрения к отчиму. – Зачем? Зачем ты взяла?! Мама! Из-за этого продолжаешь с ним общаться? – догадываюсь и прихожу в ужас.
– А что еще мне было делать? Что?
Мама начинает плакать. Я же… Я просто не знаю, как реагировать.
Умом ее понимаю. А сердцем – нет. Больно за нее. И за себя тоже! Ко всем назойливым чувствам, которые я полгода в себе давлю, примешивается сумасшедшее чувство вины.
– Он обижает тебя? – с дрожью спрашиваю только это, хотя вопросов в голове целый рой.
Мама мотает головой.
– Нет… Ренат сорвался только один раз! – выдает слишком эмоционально. И я понимаю… Защищает. – Сейчас… Сейчас у нас все нормально.
– Только не вздумай его прощать! – горячо выдыхаю я в ответ.
Сама до конца не соображаю, о ком именно говорю и к кому обращаюсь. Об отчиме или о Кире? К маме или к себе?
Растерев набежавшие на глаза слезы, убегаю в свою комнату. Только от себя ведь не убежишь… Всю ночь ворочаюсь. Во мне кипят гнев, глупая обида и какая-то абсолютно безумная тоска.
«У него ведь совсем никого нет…»
«Мама умерла, когда ему и шести не было…»
«Он привязался к тебе…»
«Кирилл, чтобы ты знала, за тебя тоже очень переживал! Только узнал про твое сердце, свое предложил…»
Утром чувствую себя кошмарно, но в академию все равно собираюсь. Останусь дома, будет еще хуже. А там все-таки люди… На них можно переключиться. И, казалось бы, при чем тут Кирилл… Относительно него ничего не поменялось! Однако вижу его, и злость вырывается. Наверняка и во взгляде моем отражается. Это заставляет Кира замереть, будто в замешательстве… Плевать.
Резко разворачиваюсь и ухожу. Так повторяется еще раз. А на третий… Бойко возникает передо мной так неожиданно, словно намеренно поджидал. Заворачиваю за угол, вижу его впервые после разлуки настолько близко и будто в стену влетаю. Экстренно торможу, скрипя туфлями по паркету, чтобы не дай Бог не соприкоснуться физически.
И все равно, когда останавливаюсь, нас разделяют жалкие сантиметры. Чувствую его запах, и в груди все взрывается. Взлетает, как фейерверк. Туманит сознание знакомым мороком.
– Любомирова, – приглушенно шепчет Кирилл над моим виском.
Раздает напряжение, как электричество. Четко и выверенно. Каждый слог – жгучий импульс.
Заставляю себя откинуть голову и посмотреть ему в глаза. Гнев куда-то проваливается. Вместо него, едва скрещиваем взгляды, совсем другие чувства вырываются.
Ох, какие же они бешеные! Какие пьянящие…
Резко разворачиваюсь и пытаюсь бежать.
– Стой.
Ловит за плечо и подтягивает обратно. Рубашка не спасает – его прикосновения по-прежнему обжигают.
Собираю все силы, чтобы выдохнуть:
– Чего тебе?
3. 3
Ты мне должна.
© Кирилл Бойко
– Стой, – опрометчиво хватаю ее за руку.
Пальцы тотчас пробивает дрожью. Колючим жаром стремительно поднимается эта волна к запястью, предплечью, локтю, плечу. Горячим панцирем сковывает корпус. На миг сдавливает так, что дышать невозможно, и бурным потоком сливается в пах.
– Чего тебе? – грубо выпаливает Варя.
А у меня от штурма внутренних и внешних ощущений тормозит и безумно скачет вся система жизнедеятельности.
Разжимаю пальцы, едва понимаю, что Любомирова бросилась защищаться. Значит, уже не сбежит. Помню. Верняк сказать, на ходу вспоминаю. И эта, казалось бы, безобидная информация такую отчаянную звериную тоску вызывает, хоть вой.
Мать вашу… Мать…
Не собирался ведь ее трогать. Даже подходить не планировал. Только вот взгляд утром поймал, и разбомбило все точки контроля. Откуда эта ненависть? В первый день не было. Другое было. А сейчас почему это, если я ничего больше не сделал?