* * *

Гуру уже собирался закрыть окно, но остановился, когда парень, к которому Аня едва успела приблизиться, неожиданно испарился.

Девушка замерла в недоумении перед кирпичной кладкой на месте дверного проёма, затем повернулась к Гуру.

– Что это сейчас было? – чуть оскорблённо спросила она. – Нет, ну ты видел? Как это понимать?

Мужчина не смеялся, только уголки его глаз выдавали слабую улыбку:

– Парень удержал контроль даже после стычки с хранителями. Но стоило тебе проявить к нему интерес, и… Пых!

– Я что, настолько уродлива? – Аня взяла прядку волос и пристально посмотрела на кончики. – Только скажи честно. Я давно в зеркало не смотрелась.

Мужчина только отмахнулся и подошёл к окну.

– Ты прекрасна, – сказал он, глядя вдаль.

– Тогда в чём дело?

– В том то и дело. Ты красива, а он юн. Такова жизнь. В реальности молодые люди теряют головы от красавиц, вроде тебя. Но, судя по реакции нашего друга, он не встречал таких, как ты, – Гуру хотел сказать что-то ещё, но, затылком почувствовав пристальный и недружелюбный взгляд Ани, только лукаво улыбнулся. – Прости.

– Лучше бы ты сказал, что я уродина, – с неясной обидой произнесла девушка и, всё же смягчившись, глубоко вздохнула и подошла к Гуру.

Она посмотрела в окно на заходящее оранжевое солнце, ослепившее всё вокруг, кроме её синих глаз.

– Не переживай, – неожиданно участливо протянул мужчина. – Он вернётся. Если, конечно, он действительно так хорош, как тебе показалось.

Аня склонила к нему голову, едва касаясь могучего плеча.

– Надеюсь, – полушёпотом произнесла она.

Очнувшись в комнате, Виктор с минуту лежал на полу и глядел на задёрнутые шторы, окрашенные догорающим закатом. Затем он спешно перевернулся на живот, сунул единственную руку под аккуратно заправленную кровать и вытащил из пыльной тьмы дневник и ручку.

Виктор сел, прислонившись спиной к кровати, и разместил дневник на коленях. Наконечник стержня застыл над чистой страницей. Прежде чем начать, Виктор покосился на левую руку, вернее туда, где её не было. Но он всё равно таращился в пустоту несколько долгих секунд, словно ожидая, что недостающие плечо, предплечье и кисть сейчас отрастут. Лишь твёрдо убедившись, что этого не произойдёт, он принялся спешно заносить сон в дневник: стражи, дверь с цифрой «43», комната, полная осенних листьев, двое незнакомцев – девушка с глазами-айсбергами и мужчина с бакенбардами.

Закончив, Виктор ещё раз пробежался глазами по тексту. Мягкий смех девушки всё ещё звучал у него в голове. Он выронил ручку и пристально посмотрел на предательски трясущуюся ладонь, в наивной надежде отыскать след или почувствовать прикосновение незнакомки. Голоса доносились из памяти, пока он не произнёс вслух:

– Я нашёл их, – и затем снова, громче. – Я нашёл их! – Виктор восторженно хохотнул и вскочил на ноги так резво, что засохшие цветы на подоконнике колыхнулись.

Он открыл верхний ящик прикроватной тумбы и принялся ворошить канцелярский хлам, пока из глубины не выкатились, побрякивая, полупрозрачные медицинские пузырьки. Виктор замер. Затем нерешительно, словно боясь обжечься, взял склянку, на которую была приклеена мятая бумажка с фломастерной надписью:

«КОНТРОЛЬ»

Неразборчивый растёкшийся почерк с сильным наклоном влево. На дне склянки смиренно ожидали своего часа полдесятка таблеток.

Виктор судорожно облизнул пересохшие губы, медленно откупоривая резиновую пробку большим пальцем. Но внезапно всё тело от макушки до пят пронзил призрачный холодок. Сноходца передёрнуло. На худой руке вздыбились волоски, большой старый ожог на шее вдруг заныл. Из глубины подсознания стал подниматься призрачный шёпот стражей – чудовищ из мира снов.