– Верка! Ты что себе позволяешь!?– взрывается криком педиатр.– Работать надоело?

– Надоело смотреть, как вы безалаберно относитесь к здоровью детей!– повышаю голос.

– Вон пошла из кабинета!– вопит Ольга Владимировна.– Лучше по-собственному напиши, тебе у нас все равно не работать!

– С радостью!– выпаливаю на эмоциях. Второпях покидаю кабинет.

Сразу в отдел кадров, пишу заявление на увольнение.

Придётся по закону отработать две недели.

Уже через двадцать минут меня вызвали на ковёр к главврачу, где пришлось долго выслушивать о своём недопустимым поведении, и о том, что я бросаю поликлинику в самый трудный момент.

В груди щемит грусть от того что моя карьера в медицине закончилась, ведь ставить капельницы и делать уколы– это все, что я умею. Но в тоже время невероятно легко, от того что теперь я смогу целыми днями заниматься собственным ребёнком и работать по ночам.

Скорее бы эти гребанные две недели прошли.

Отработав смену до конца, прощаюсь с Жанной у сестринской. Подруга поддерживает моё намерение полностью поменять род деятельности. Радуется за меня, искренне. А меня отпустило. Злость на систему и Ольгу Владимировну выветрилась, остались тоска и обида. Теперь уже не знаю, радоваться или нет.

Выхожу из поликлиники, шагаю к автобусной остановке замкнувшись в своих мыслях. Слышу, как возле меня по проезжей части медленно катится автомобиль, но не предаю этому значение.

Неожиданный гудок резко оглушил с левой стороны. Вздрогнув, останавливаюсь. Покрываюсь испариной от страха, на секунду показалось, что меня нашли те, от кого прячусь.

Вижу за рулём Азамата, выдыхаю.

– Чего тебе?– спрашиваю резко, не дружелюбно.

Тормозит, включает аварийку, выходит из машины.

Парня прям не узнать. На нем простые синие джинсы и белая футболка. Из броского золота осталась только печатка на среднем пальце. Даже цепь свою снял и серьгу из уха.

– Садись, подвезу,– улыбаясь предлагает занять место в машине.

Отвечаю строгим взглядом, иду дальше к остановке.

Бежит за мной следом, не отстаёт.

– Вера, что не так?– требует ответить.– Я нормально оделся! Ради тебя, между прочим.

– Не нужно ничего делать ради меня.

– А если я хочу?!– опережает меня, перекрывает дорогу. Пытается за руки взять.

– Найди себе другую жертву для приставаний,– делаю шаг назад.

– Так я же не просто, я с самыми серьёзными намерениями!

– Да?– фальшиво удивляюсь.– Прям женишься?

– Если хочешь…– сразу теряется.

– И дочь мою будешь воспитывать?– давлю интонацией и взглядом.

На самом деле, не хочу чтобы к Варе приближался какой-то посторонний мужик. Просто хочу его отвадить. Обычно, чужие дети имеют хорошее отворотное действие.

– Да, я готов взять тебя с прицепом!– утверждает.– Твой ребенок меня не пугает. Может, я влюбился!

– С прицепом?– взрываюсь за секунду от ярости.– Моя дочь– не прицеп! Она– самый главный человек в мире! Она– впереди планеты всей! Тебе ясно?– ору как бешеная.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не впиться в его наглые черные глаза ногтями.

Так бы и выцарапала!

– Значит, не хочешь со мной…– откровенно злится. Сверкает глазами не по-доброму.– Тогда забудь о работе! Анкету твою я убрал из каталога! Хотел чтобы ты только моей была. Но раз ты ведёшь себя как тупая сука, то продолжай загибаться в своей больнице!

Разворачивается, возвращается в машину. Со психом громко дверью хлопает, резко срывается с места.

Смотрю ему в след, на красные удаляющиеся стоп сигналы. Мир по крупинкам рушится, разлетается на миллиарды частиц.

Убрал анкету? Я больше не работаю? Что мне теперь делать? Идти просить прощение у Ольги Владимировны и в ноги главврачу кланяться?