- То есть…? Бред тогда, - прошептал пациент, постепенно повышая голос: - Все эти техники позитивного настроя, медитация и правильное дыхание, «смена рук», «рефрейм» - бред! Исключить трудоголизм – бред. Даже если сама работа является источником стресса, она есть занятие, а только оно и держит. Личные границы на моей работе установить невозможно. Исключить токсичное общение? Да п… вообще, как просто! Обеспечить себе здоровый сон, отдых? А это уже издевательство. Насколько вообще психология является наукой?!

- Поговорим об этом? – серьезно кивнул врач, - она считается «мягкой» или социальной… неточной наукой.

- Даже не наука, - горько подвел итог Влад.

- Одна из областей человеческого знания. Что вообще определяет науку, какие признаки? Не напрягайтесь, я отвечу сам: во-первых - строгая терминология. А разве можно четко определить, что такое радость, грусть, счастье, любовь? У каждого они разные. Еще для науки обязательна измеримость. А как измерить глубину горя? Что еще…? Воспроизводимость. А как мы можем в точности повторить, если каждый человек уникален и неповторим? Дальше – предсказуемость… я и о себе не скажу на что способен в крайней ситуации. И следующее, что определяет науку – опровержимость. Но даже у теорий Фрейда и Юнга нет моментов, которые можно жестко проверить на истинность или ложность. С точки зрения любой из них можно объяснить все, что угодно.

- И толку в них тогда?! – скептически прозвучало из кресла.

- А толку тогда в метеорологии, социологии, экономике, политологии и даже истории? Они тоже относятся к не вполне убедительным, нестрогим наукам. Там тоже специалисты ломают копья, отстаивая часто совершенно противоположные мнения. Кстати, существует полярная теория… будто бы низкая стрессоустойчивость или непереносимость фрустрации – это ошибочное предположение, что «если что-то трудно вытерпеть, то оно непереносимо». Ошибка мышления, так сказать - непереносимости нет, границ терпения не существует.

- Или они еще есть, или уже нет нас? – едко заметил Влад, - а чувство нарастания этой непереносимости вплоть до потери трудоспособности тоже ошибка? Может и так. Что тогда я здесь делаю?

- Вы здесь потому, что решили довериться мне, а у меня есть желание и возможность помочь вам.

Влад тяжело молчал, глядя куда-то в сторону.

- Судя по тому, как у вас… накипело, проблема существует давно. Однако же до сих пор вы как-то с этим справлялись. Как именно?

- Шлюхи, - будто выплюнул пациент, - белобрысые, коротко стриженные, в красном. От силы пара минут, поза – раком.

Его кулаки сжались на коленях, взгляд глаза в глаза - будто вызов. Слова буквально проталкивались глоткой.

- А почему настолько узкий типаж? – заинтересовался врач, - есть предыстория?

- Да… отец спасал тонущую маму, погибли оба. Я был пьян… вернее хорошо выпивши. Вдрызг не надираюсь – здесь и порог, и уровень контроля достаточно высоки. Или просто физиология… - жестко чеканил мужчина, - стукнуло девятнадцать, отмечал в клубе, и – телефонный звонок. Весь вечер на мне висла телка… и все перемешалось, помню только жесткий трах прямо там, за углом… или портьерой. Я думаю - случайность. Окажись ближе спиртное, а не она – просто нажрался бы вхлам. Сброс был… чего-то там? – мотнул он головой, - может вопрос жизни и смерти… я не знаю!

- Опасений, что вас могли застать, не было?

- Не помню… - растерялся мужчина, - а какая разница? В том состоянии я и на бис легко…

- Коротко стриженная блондинка в красном?

- Да.

- Другие расцветки пробовали? Хотя бы пытались?

- А зачем? – удивился Влад, - на хрена вообще эксперименты? Если испытанный уже способ…