А еще Пиночка пела. Пела, действительно, как ангел. Тошка давно лелеяла надежду, что Пиночка пойдет куда-нибудь на прослушивание и будет заниматься тем, что любит больше всего на свете – пением. Но Пиночка, хмуря бровки, идти куда-то отказывалась наотрез. И строгим высоким голосом требовала таких разговоров с нею больше не вести. А в последний раз и вовсе расплакалась:

– Да не рвите мне душу, девочки! Какое прослушивание? Какие Ля Скалы! У меня мелкий на руках, я давно перед собой приоритеты расставила. Все. Точка.

Так было не правильно. И Тошка с Лилей не собирались такую несправедливость терпеть. Они решили, что надо Пиночку кому-то показать. Вопрос конечно интересный. Кому? Нужен спец. Не тот, кто на Пиночке сделает деньги и угробит ее. А специалист высочайшей квалификации, кто ее голос будет беречь. Этот вопрос они с Эмиком прокачивали уже два месяца. И прокачали. В консе есть профессор Знаменская И.Я., она считается самым крутым преподом для вокалистов. Только как устроить прослушивание? Не придешь же и не скажешь, послушайте ее, она хорошая. А собственно, почему не придешь и не скажешь? Придешь, Тошечка, и скажешь, пускай послушает. А послушать у нас есть чего. На дне рождения Эмика Пиночка пела Алябьевского соловья, а Тошечка – умница и красавица – записала это все. Запись потом послушали, она, правда, не студийная, но профи должен заценить и сказать свое веское слово.

Знаменская в консерватории преподает. Вывод? Правильно, курс надо держать туда. В консе, как и любом учебном заведении, имеется волшебная страничка на сайте или бумажка на стене, называется она расписанием. Там станем искать фамилию. Так-так-так, Знаменская И.Я., сегодня в 203 аудитории. Она и сейчас там!

Вот как надо все устраивать! Учитесь! Можете на листок записать и спрятать, а то уведут рецептик завистники и останетесь ни с чем!

И Тоша по окончании пары рванула в консерваторию.

Аудитория оказалось пустой. О как. Тьфу ты, сглазила! Рояль и все. Тут что, не сидят даже? Ни стульчика, ни столика.

– Вы что-то хотели? – Тошка вздрогнула от неожиданности. Из-за пюпитра с нотами встала немолодая, но еще красивая женщина.

– Ой! Простите, пожалуйста!

– Пожалуйста, – дама была одета в платье с высоким воротом и камеей на груди. Белая от седины голова, длинные волосы уложены каким-то причудливым образом. Она сидела за роялем, а сейчас вышла навстречу девочке.

– Я бы хотела встретиться с профессором Знаменской.

– Ваше желание исполнено, вы встретились с ней, – дама улыбнулась и стала лет на десять моложе.

– Так чем я могу быть вам полезна, юная леди?

– Уфф!

– Смелее! Так что же?

– У меня есть подруга и она поет. Вот.

– Так. Подруга. Поет. Это весьма похвально.

– Нет, вы не так поняли. Она ПОЕТ! Это надо послушать. Можно отнять у вас три минуты, я запись принесла, а вы скажете – надо ей учиться петь или пусть все так и остается.

– Три минуты записи – это грандиозно. Три минуты этому благородному делу я могу посвятить. Давайте, включайте вашу запись.

И по гулкой аудитории полился дивный голос Пиночки. Профессор замерла. Боже, какой тембр. Не каждый профессионал возьмется за эту вещь, а тут. Так все просто, наивно и без подтекста. Вот как услышала, так и спела.

– Это Бог услышал меня, – подумала Инга Яновна, – на склоне лет послал такое сокровище. Только не испортить, не испугать, не оттолкнуть.

Сердце просто зашлось от восторга.

Запись закончилась. Обе молчали. Тошка переминалась с ноги на ногу, руки подрагивали, а Знаменская не торопилась с ответом. Девочка сникла. Судорожно начала расстегивать рюкзак, запихивая туда телефон, буркнув: