На встрече в клубе кинолюбителей я, как посоветовала терапевт, призналась, что фильм не в моем вкусе и не особо мне понравился. Прослушав запись, убедилась, что сказала это очень четко. Я сходила к терапевту всего три раза, и изменилось пока не многое, но я решила считать, что начался процесс улучшения. Я все еще, сидя в одиночестве дома, без конца сравниваю себя с другими и корю себя за никчемность, мне по-прежнему трудно, но уже чуть менее.

Кто-то говорил, что в хорошие дни тоже можно писать, вероятно, стоит попробовать. Я пишу, только когда за окном, в душе и в голове мрак. Хочу писать хорошие тексты, думая о хорошем. Ненавижу все тяжелое, мрачное и мутное. Настало время подумать о хорошем!

Когда же я начала строго контролировать себя? Разбирая старые письма, я обнаружила среди них одно, написанное около десяти лет назад. Говорят, что человек, получивший сильную травму, подавляет ее. Так я, похоже, и сделала. Потому что я совершенно не помнила того, о чем шла речь.

У меня с рождения проявился наследственный атопический дерматит. В те времена атопический дерматит не был так распространен, как сейчас, и я только по прошествии времени узнала, что это был именно он.

Как у всех детей с дерматитом, у меня краснела и трескалась кожа на веках, в локтевых и подколенных ямках. Друзья то и дело удивлялись: «Что это у тебя с кожей? Фу, противно!» Однажды мальчик, который мне нравился, прямо заявил, что я похожа на старую бабку.

В 5 классе на одном мероприятии девочки и мальчики должны были танцевать парами, дыша в унисон. Помнится, мой партнер был не особо рад оказаться в паре со мной, не стал брать меня за руку и только делал вид, что танцует. С тех пор я стала стыдиться себя. Чувствовала себя странным, уродливым, похожим на бабку созданием, которому следовало прятаться ото всех.

Подобное случалось и в средней школе. В нашем дружеском онлайн сообществе был анонимный чат. И там кто-то написал мне чуть ли не страницу гадостей. Что я «слишком толстая, хотя на лицо и ничего», что я «могла бы тщательнее мыться, ведь на мои черные локти невозможно смотреть» и прочее подобное. Всего не упомнить. Я испытала ужасный стыд, когда люди так оценили мою внешность.

Этот случай стерся из памяти, но, наверное, засел в подсознании, и я каждый день терла локти махровым полотенцем, по десять раз в день смотрелась в зеркало, проверяя, не застряло ли у меня что-нибудь в носу или в зубах, переживала, как я выгляжу в глазах других людей. В самоконтроле я дошла до того, что стала записывать и слушать свой голос. Я очень страдаю, но боюсь, что меня засмеют.

Терапевт: Как на прошлой неделе прошла встреча в клубе кинолюбителей?

Я: Хорошо.

Терапевт: Много что сказали?

Я: Когда я заявила, что фильм мне не особо понравился, координатор спросил, чем именно он мне не понравился, а я ответила, что мне трудно упорядочить мысли, и от меня отстали. Но, послушав других людей, я без особых усилий смогла сформулировать свое мнение. Потом я прослушала запись и поняла, что сказала довольно много.

Терапевт: Почему вы вели запись?

Я: Я записываю и важные рабочие совещания, и наши с вами беседы, а потом прослушиваю их дома. Я обычно очень напряжена, и потом не могу вспомнить, что говорила.

Терапевт: Вы ведь не пьяны? Зачем все записывать?

Я: Я собираюсь вести дневник наших встреч, но вообще-то я начала все записывать, поскольку, бывало, от напряжения слышала только белый шум и не помнила, что сказала.

Терапевт: Вы следите за собой, словно камера видеонаблюдения. «Все ли я правильно сделала?», «Что сказала?» Способность забывать поможет вам обрести свободу, но это будет утомительно.