Наша любовь накрыла нас обоих как цунами, в эйфории поглотив всех вокруг. Пусть это бесконечно отрицают все наши друзья, но только после того, как они поверили в нашу сказку и искренние чувства и отгуляли на самой сумасшедшей свадьбе спустя десять месяцев после нашего знакомства, они начали заводить потомство, которым так кичились перед нами. Мы повидали сотни ссор и расставаний наших друзей, из—за нашей политики «невмешательства и не осуждения» мы знали о каждом из них даже больше, чем положено и дозволено знать какому—то третьему лицу. С каждой неурядицей, недомолвкой и даже изменой они приползали к нам, побитые жизнью, обессиленные и ненавидящие себя самих. А уходили – воодушевленные и готовые идти дальше. Возможно поэтому, когда кто—то из них начинал как нашкодивших котят тыкать нас носом в нашу неполноценность, меня это раскаляло до предела. И если бы не мой идеальный муж, я давно бы уже вывалила на них все дерьмо, в которое они нас посвятили.

– Мне кажется «Вижн» забыл, как выглядят настоящие танцы таракана, – непринуждённо сказал мне Ник, потягивая Джин—тоник на баре. Когда—нибудь он забудет мои жалкие попытки показать, кто тут главный танцор диско в этом ночном клубе, или это – мой крест на всю жизнь?

– Ха—ха—ха, Ник, ты серьезно? Мы позволим себе уйти первыми в кой—то веки?

– А почему нет? Не все же им жаловаться на режим покоя и сна своих драгоценных отпрысков, что непременно уже началось, пока беспечные и безответственные личности прохлаждаются на баре.

– А знаешь, я давно не отбивала тебя от банды подвыпивших студенток, погнали, – на этот раз уже Ник поперхнулся своим коктейлем и рассмеялся.

Спонтанность – наше второе имя. Как и буря в стакане воды, что мне с завидным постоянством устраивал Ник. Этот вечер не стал исключением.

– Хлоя, какого черта ты там устроила? – Николас рвал и метал, стоило нам переступить порог дома.

– Нииик… Ну он же совсем один в этом городе, он видел мои кольца, никто не переходил границы, – надо сказать честно – язык у меня заплетался как у лектора, отведшего у нерадивых студентов шесть пар подряд, пальцы наотрез отказывались слушаться и справляться с застежкой босоножек. Хоть в обуви спать ложись.

– А я тебе скажу, как было: ты ворковала с каким—то малолеткой, стоило мне упустить тебя из виду. И ты такими видишь счастливые и ответственные семейные отношения? Стоит мне отвернуться – ты уже окучиваешь какого—то француза? – бросил мне Ник, поднимаясь по стеклянной лестнице в спальню, по пути нервно щелкая пуговицами своей белой рубашки.

Ненавижу, когда он вот так меня отчитывает.

– Ты себя вообще слышишь? Человек – один в этой стране, английский знает на уровне начальной школы. Все наше общение ограничилось тем, что я пыталась объяснить, какие коктейли, как называются. Ну и немного о нашем городе, из—за чего истерика то? Ты же знаешь, что я уже заполучила главного красавчика на этой планете и «окучивать какого—то француза» нет никакого резона – главный приз уже вот—вот будет в моей постели, – мои попытки погасить ссору были действительно жалкими.

– Ой, ну вот не начинай пожалуйста, ложись спать. Твоя общительность и человеколюбие меня до ручки доведут, – с неприкрытой злобой и почти такой же пьяной усталостью сказал Ник, укладываясь в постель.

Надо отдать нашим отношениям должное, но те редкие ссоры, которые у нас случались, практически всегда были на фоне неоправданной ревности моего мужа ко всему, что имеет подобие мужчины. Я же не видела ровно никакой разницы, все гендерные различия стерлись с его появлением в моей жизни: другие существа мужского пола перестали для меня иметь какую—либо значимость как объекты симпатии. Я люблю людей и всегда готова прийти на помощь страждущим, неважно какого пола они были и какие на меня имели виды. Из—за чего довольно часто получала нагоняя от Ника.