– Так вы не связаны с православной церковью?

– Нет, и с синагогой тоже, хотя раньше, когда у нас не было помещения, некоторые наши встречи проходили в Еврейском центре.

– Где вы находитесь?

– Знаете католическую школу на Кафедральном холме? Недалеко оттуда, – женщина намазывает хлеб маслом и кладёт сверху кусок халвы. – Превосходный чай. Где вы его берёте?

– В русском магазине. А как же российское правительство? Вы связаны с консульством на Грин-стрит? Не они ли вас финансируют?

– Нет, нет! Конечно, нет, – в голосе женщины возмущение. – С ними ничего хорошего не выходит. Пару лет назад установили доску на Русском холме в память погибших русских моряков. Но это был наш проект, это мы спроектировали доску! А они сманили нашего архитектора, оплатили только доску, а нам – ни денег, ни чести! Нет, с этими разбойниками мы дела не имеем.

Я наблюдаю, как женщина поглощает бутерброд с халвой. Ест она жадно, но приятно смотреть, с каким изяществом она крошки из уголков рта подбирает. Я ещё не ужинала и, глядя, с каким наслаждением она ест, и сама ощущаю острый голод. Встала и, хотя это не очень-то вежливо, снова принялась чистить картошку.

– В этом году мы собираемся открыть балетный класс, – говорит женщина. – Одна девушка из балетной труппы Сан-Франциско, выпускница Вагановки, решила нам помочь. Готова давать бесплатные уроки детям. Нужно только найти зал с балетным станком.

– Всё это замечательно, только у меня нет детей.

– Вы молоды, наверняка будут.

Женщина берёт ещё хлеба, намазывает толстым слоем масла и на этот раз увенчивает его сыром, потом открывает баночку с вареньем и ищет, куда бы положить варенье. Я начисто забыла про розетки.

– Понимаю ваши колебания, многие не любят отдавать на благотворительность потом заработанные деньги. К сожалению, это часть нашего советского прошлого. Китайские организации в Штатах только богатеют и процветают, мексиканские общины тоже, а русские что же? Нам хочется гордиться нашей русской культурой? Тогда не стоит полагаться только на то, что дают православная церковь и российское правительство. Я вижу, вы образованная молодая женщина, любите читать, пишете картины, слушаете музыку. Мы тоже любим Репина и Чайковского, Пушкина и Довлатова, и хотим, чтобы наши дети помнили имена, которые нам дороги.

– Программа ваша мне нравится, – тяну я. – А когда следующее мероприятие? Я постараюсь прийти, тогда и пожертвование внесу.

Последняя картофелина в кастрюле. В холодильнике есть кусок мяса – я собиралась его поджарить, но не хочется это делать при чужом человеке.

– Конечно, у нас запланированы концерты. Вечера бардовской песни, классического романса. Приходите, будем рады вас видеть.

– Превосходно. А где-то это вывешено, есть сайт, на котором можно найти информацию?

– А как же. Есть электронная рассылка. Не хочется слишком её расширять – наши помещения для встреч не так велики. Если вы решите присоединиться, я позабочусь, чтобы ваше имя туда внесли.

Она смолкает, делает глоток чая и бросает на меня взгляд своих ясных голубых глаз, выдерживая такую паузу, что я уже никак не могу не спросить:

– Сколько же стоит членство?

– Обычно люди вносят около двухсот долларов в год, но если вы просто хотите попасть в список рассылки, минимальный годовой взнос – восемьдесят долларов для одиноких и сто пятьдесят долларов для семей. Безусловно, есть и другие возможности поучаствовать в наших мероприятиях, но это зависит от ваших интересов. Сами понимаете, чем больше бюджет, тем обширнее программа.

– О’кей, – говорю. – Пожалуй, вы меня сагитировали.

Женщина неторопливо отставляет чашку и извлекает папку с распечатанными формами, где требуется указать имя, адрес, обозначить уровень членства, и есть графа, в которую можно вписать номер кредитной карточки. Всё всерьёз.