KTTY3.

В нем проснулся полицейский.

Быстро приняв решение, Лука выбежал в коридор, натянул куртку и сел в машину.

Сетервоген.

Это близко.

Пятнадцать минут.

Он выехал на дорогу, вновь почувствовав укол совести.

Бедная Аманда.

Без сомнения, не стоило ее заставлять.

Как и она, он бросил заниматься нырянием.

Теперь это казалось ему неправильным.

Лука вышел из машины и пошел вниз по тропинке.

Сетервоген.

Гавань для причала лодок и хранения их на берегу. Солнце скрылось за облаком, и бухта погрузилась в легкий полусумрак.

Лодка по-прежнему была на месте.

KTTY3.

Старый рыболовецкий бот, который кто-то начал приводить в порядок, но, видимо, сдался на полпути.

Большой синий навес закрывал каюту.

Лука обошел лодку.

По левому борту на палубу вела лестница.

– Есть тут кто?

Он ступил на лестницу.

Откуда-то с острова доносилась музыка, у кого-то вечеринка.

Лука приподнял брезент, взобрался на палубу, достал из куртки фонарь и включил его.

– Эй, есть тут кто?

Странно.

Одежда.

Пара ботинок.

Несколько старых книг в мягком переплете.

Тут что, кто-то жил?

Под брезентом было довольно высоко, так что он встал почти в полный рост.

– Эй?

Пустая банка из-под колы.

Чипсы.

На верхней ступеньке лестницы, ведущей в трюм, грязный носок.

Лука посветил вниз.

Такое ощущение, что в трюме кто-то жил.

Маленькие кучки одежды.

В углу матрас.

А что это за запах?

Гари?

Вдруг Лука вздрогнул и стал хватать ртом воздух.

На полу лежала молодая девушка.

Окровавленная.

Луч фонаря лихорадочно заскользил по стенам, пока наконец не осветил раздробленную голову девушки.

Твою мать…

У девушки не было лица.

Холгер Мунк сидел в восьмом ряду концертного зала Осло, ощущая полное внутреннее опустошение. Концерт открывала девятая симфония Бетховена. Обычно приходя сюда и ожидая начала, Мунк радовался как ребенок. Стихающему бормотанию в зале, когда погас свет. Шуршанию инструментов и одежды, пока музыканты осторожно рассаживались. Нескольким секундам леденящей тишины перед тем, как дирижер поднимет палочку. Но в этот раз все прошло мимо Холгера. Он шел сюда с двумя билетами в кармане. Но кресло рядом пустовало. Лилиан не пришла. Значит, она все-таки не шутила. Поставила точку в их отношениях после событий последних недель.

По телефону голос начальницы из Грёнланда, позвонившей Мунку, казался нейтральным, но на самом деле она торжествовала. По причине нехватки ресурсов было принято решение объединить все отделы столицы. Конечно, до Холгера доходили слухи об этом. Он замечал в коридорах перешептывание и обеспокоенные взгляды сотрудников, но отказывался верить в ликвидацию своего отдела, ведь этим уже столько раз угрожали. Отдел по расследованию дел об убийствах на Марибуэсгате 13 во главе с Холгером Мунком, выдающимся следователем Норвегии с командой лучших в мире профессионалов, расследовавших самые сложные дела с процентом раскрываемости близким к ста. Неудивительно, что у Мунка появились враги. Завистливые сволочи, которым не терпелось согнать его с трона. Холгер всегда просто отмахивался от них, как от пылинок на плечах своего потертого твидового пиджака.

Но теперь все кончено.

– Все кончено, Холгер.

Спокойно, как всегда, произнесла у него в кабинете Аннете Голи – его правая рука все эти десять лет. Но в ее глазах отражалось разочарование.

Несколько часов спустя в переговорной собрались Людвиг Грёнли, Габриэль Мёрк, Карри, Ильва, Ким Кульсё, которого Мунку наконец удалось переманить из Хёнефосса, пообещав золотые горы.

– Спасибо за отличную работу, команда. Увы, тут ничего не поделать.

Холгер Мунк с тринадцати лет ни капли алкоголя не брал в рот, но тем вечером решил все же выпить. Сидя за стойкой темного бара в Тёйене, склонившись над стаканом «Гленфиддика» с тремя кубиками льда, он так и не смог даже пригубить его. К счастью для Лилиан. Доброй надежной Лилиан, с которой он только недавно познакомился и, сразу сблизившись, оказался в одной постели с ней в тот же вечер. Он чувствовал тепло ее тела, прикосновения ее мягких рук к своему круглому лицу.