– А я… где буду жить?

– Не переживай, для тебя отдельный домик. Будешь жить, как королева. Айда, я покажу.

Валя энергично кивнула Алику, мол, рада познакомиться, на что тот ответил ей подобием восточного поклона головы, – и с довольным видом вышла за Козловым.

Домик, построенный из фанеры, состоял из одной комнаты площадью десять-двенадцать квадратных метров и считался гостевым. Теоретически здесь мог бы остановиться кто-то из начальства, но за все время приезжал только Антон Садырин, и то лишь пару раз, в выходные, когда не оставалось никого, кроме охраны. Он жарил шашлыки и отдыхал с женой на базе, устраивая ей такой вот загородный уик-энд.

Казалось бы, отдельное жилище мог занять начальник Елгозинского участка – и кто же, как не он? – но Михаил Андреевич спокойно жил с геологами в общей комнате, и домик длительное время пустовал. Теперь же, когда на карьере ожидалась новая сотрудница, Антон решил, что лучше всего заселить ее туда, не к мужикам же. Что делать, если женщин, к которым можно подселиться новенькой, здесь нет.

По меркам полевых условий это был отличный вариант: комната с чистой и аккуратно выбеленной печью, кроватью и низким столиком. В отличие от кухонного балка с дощатым, грязным полом, напоминающим сарай, пол здесь, как дома, устилал линолеум. Валя представила, как будет ходить в одних носочках или босиком; главное, не лениться и мыть пол. Окинув взглядом комнату, она прикинула, что нужно привезти, и, конечно, не смогла сдержать восторг при виде настоящей русской печки: как будто бы приехала жить на турбазу.

– И даже печь… Какая красота!

– Нравится? – спросил начальник с гордостью. – Антон Валерьич сказал селить тебя сюда. Домик новенький, никто тут толком и не жил.

– Спасибо, мне все нравится! – призналась Валя.

Во дворе он также показал ей баню, бревенчатую постройку в дальней части базы.

– Мы топим через день, по вторникам и четвергам, а в пятницу домой на выходные. Так что с гигиеной у нас порядок, Валентина. На этот счет не переживай, – заверил Михаил Андреевич.

– Вижу, что быт устроен, – дала та одобрительный ответ.

Они закончили экскурсию по базе и приблизились к отвалам, за которыми лежал карьер. Пологие северные борта перекрывала насыпь из отработанных пород; сам же карьер простирался метров на триста в юго-восточном направлении, упирался в крутые южные борта и имел вид неглубокой рыжей впадины, изрезанной извилистыми бороздами. По форме таких борозд, местами затопленных водой, и можно было сделать вывод о расположении демантоидных жил, а вся работа на Елгозинском участке была направлена на их обнаружение и разработку.

Валя и Михаил Андреевич шли по широкой дороге, накатанной КамАЗом; погода эти дни стояла ясная, глина подсохла и покрылась трещинами, но тем и лучше для Вали, которая приехала в кроссовках, – а иначе, кроме как в резиновых сапогах, здесь не пройти. Работа кипела в центральной части карьера, где скальную породу долбил необычного вида экскаватор, а двое мужиков стояли рядом на подхвате и откачивали мотопомпой воду, отводя ее через шланг в отработанную выемку, некогда жилу. Вместо привычного ковша у экскаватора имелся гидромолот, огромный перфоратор, раскалывающий цельный блок породы на отдельные куски.

По мере приближения шум возрастал, а от земли передавалась слабая вибрация. Михаил Андреевич сделал знак рукой, и они остановились.

– Не хочу перекрикивать технику, так что слушай здесь! – громко сказал Козлов, на что Гордеева кивнула: – Это гидравлический экскаватор с подвесным гидромолотом, или, как мы его зовем, «карьерный дятел». Слышишь, как долбит?