Брянцев потушил фонарь и взглянул на светящийся циферблат наручных часов.

– Шабаш, ребята! Дошутим после операции.

Спецназовцы быстро нашли тропу и без приключений добрались до входа в соседнее ущелье. Оно было глубже и шире того, откуда пришла группа. На самом дне ущелья, отражая звезды, протекала маловодная горная речушка. Исходя из размеров русла, в период дождей и таяния снегов она выглядела не так мирно, как сейчас.

Тропа мудреными зигзагами сбегала вниз к узкому деревянному мосту. Метрах в ста от него, на противоположном берегу реки, начинался кишлак. Его улицы тонули в темноте. Таким мелким бедным горным селеньям, как это, было не по карману платить за ночное освещение и они, за исключением дней больших праздников, погружались во мрак вместе с заходом солнца. Лишь в одном месте на окраине кишлака, прямо за мостом через реку, горел прожектор, установленный на плоской крыше одного из строений.

Окраина, мост, прожектор – все сходилось с данными, полученными от Швецова.

По шаткому мосту спецназовцы перебежали на другой берег и залегли рядом с обращенной в сторону реки глухой задней стеной халупы с осветительным прибором на крыше. Скорее всего, это был заброшенный сарай, где раньше держали скот, зерно, орудия труда и другие, полезные в хозяйстве, вещи. От него в обоих направлениях тянулся двухметровый забор из грубо обтесанных камней, защитным, непроницаемым для любопытного глаза панцирем, охватывавший территорию двора. В полуночной тишине было слышно воркование дизельного генератора, питавшего током прожектор.

Майор снова взглянул на часы. До полуночи оставалось десять минут.

– Я наверх оценить обстановку, – шепнул он остальным.

Четыре пары сильных рук подняли командира в воздух, и через секунду Брянцев лежал на крыше сарая. По грязному старому шиферу он дополз до ее противоположного края, где занял позицию у треноги с прожектором. Под защитой слепящего света, не позволявшего заметить его со двора, майор занялся поиском наиболее уязвимых мест в обороне перевалочной базы наркомафии.

Напротив сарая, фасадом к Брянцеву, стоял запущенный одноэтажный дом. На верхней ступеньке его низкого крыльца перед входной дверью, по-восточному скрестив ноги, сидел часовой с автоматом. Левее крыльца кабиной к въездным одностворчатым воротам со встроенной калиткой стоял фургон «Хюндай Портер». Между домом и воротами часть двора у самой линии забора занимал большой деревянный навес с высоким настилом. Задняя часть настила была завалена дровами – сухими ветками и сучьями, нарубленными где-то в окрестностях кишлака. Свободную от дров площадь покрывали цветные ватные одеяла. На них, завернувшись в халаты, спала часть охраны. Майор пересчитал спящих – шестеро.

У правой передней стойки навеса стояла пирамида с автоматами. Метрах в трех от пирамиды у тлеющего костра сидели трое. В руках пиалы. Над костром на железном пруте висел закопченный чайник. Потягивая чай из пиал, троица вела неторопливую беседу.

Двое прохаживались по двору. Первый курсировал от костра до ворот и обратно. Второй патрулировал участок между костром и домом. Миновав фургон, он делал около шести-семи шагов до охраняемого часовым крыльца, затем поворачивал назад.

Ровно в полночь из дома вышел бородач в черном свитере и полевых армейских брюках, заправленных в высокие ботинки. Часовой тотчас вскочил на ноги и отвесил ему низкий поклон.

Сойдя с крыльца, бородач направился к навесу. Завидев его и семенившего за ним часового, трое охранников у костра, бросили пиалы и кинулись будить спавших под навесом товарищей.