– Будем присутствовать только мы двое? – Фейри вежливо направил разговор в нужное русло.

Отбиваться от чужого искреннего участия ему быстро надоело.

Иногда я ловила себя на мысли, что у нас гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.

– В завещании упомянуты еще несколько человек, но герцогиня возложила обязанность передать им ее последние дары на своего воспитанника. – Поверенный всей немногочисленной знати в округе наконец опустился в свое кресло. – Что же, приступим.

Давно пора.

Я нетерпеливо передернула плечами.

Честное ведьминское, я ничего не ждала. Просто хотела убраться отсюда как можно скорее.

Господин Штут постучал золотой ручкой по разложенным перед ним листам, и по кабинету понесся голос матери:

– Видимо, мне нужно было умереть, чтобы заставить вас двоих оказаться в одной комнате. – Я ощутимо вздрогнула. Не знала, что это происходит так. – Но чего не сделаешь для детей!

Даже в такой ситуации она умудрялась шутить.

Косой взгляд заметил грустную полуулыбку на губах Морриса. Они всегда отлично понимали друг друга.

А я всегда ощущала себя лишней, как сейчас.

Моррис опять зачем-то попытался взять мою руку.

Голос мамы соскользнул с наших личностей на немногочисленных приближенных. Так верной экономке достались бусы из жемчуга, тетушке, живущей на другом конце королевства, – рояль и старые книги, а Филиппу Руа – шкатулка с письмами, кою мы должны будем ему передать.

Это без меня.

– Моему воспитаннику Моррису я оставляю шкатулку с несколькими памятными вещицами. Найдешь ее в первом тайном отделении секретера, что стоит в моем кабинете. Ты был мне почти как сын и очень жаль, что не сделался зятем. Тогда бы мы стали настоящей семьей. Люблю тебя.

Как трогательно. Я сейчас разрыдаюсь.

А в фиалковых глазах фейри на миг блеснула самая настоящая влага.

– Верю, ты найдешь того, кто сделал это со мной, и… предашь правосудию. Будь осторожен. И с Маей тоже, иногда мне кажется, что она не умеет любить. Но надеюсь, ты подберешь к ней ключик, и все у вас сложится хорошо.

Когда преисподняя замерзнет.

Но… она серьезно только что почти прямым текстом сказала, что ее убили?!

Зазвучавший вновь голос помешал мне сориентироваться:

– Моей упрямой дочери Эмае оставляю родительский дом и даже не возражаю, если она устроит там ведьминскую лавку, а также счет с личными сбережениями и все драгоценности.

Нежных слов на мою долю не досталось, но я все равно приоткрыла от изумления рот. Серьезно? Все – мне?! Я-то считала, меня позвали, исключительно чтобы в последний раз отчитать.

– На случай, если брак между Моррисом и Эмаей все-таки состоится, хочу всем напомнить, что они не являются родственниками, из этих соображений я не стала усыновлять мальчика, которого любила, как родного сына. А со всеми, кто станет чесать языками, пусть разбирается сила рода.

Как серьезно… Я трепыхнулась и неожиданно для себя обнаружила, что моя ладонь надежно зажата в руке «жениха». И вырвать ее не получается. А фейри сидит с отрешенной миной и смотрит на нотариуса, а не на меня.

– Титулом и поместьем распоряжаться я не могу, поскольку не являюсь урожденной Аргард-Гердери. С ними тоже решит сила рода.

Листы на столе перед Штутом слабо засветились.

– Вот и все, – выдохнул он и промокнул платком вспотевший лоб.

– Благодарю. – Моррис встал первым.

Поскольку моя рука все еще была зажата в его ладони, мне тоже пришлось встать.

– Госпожа Эмая, документы на владение имуществом будут у вас ближе к вечеру, – уведомил меня поверенный.

– Спасибо.

Я первая вылетела в коридор.

Полумрак… Здесь прохладнее.

Почему она все оставила мне?! Она же меня с трудом переваривала. Могла бы сделать наследником обожаемого Морриса, тем более что речь шла о ее личных вещах. Нет, я не то чтобы против, это вроде как справедливо. Теперь, наверное, я смогу купить понравившуюся квартирку, пить кофе с видом на пробуждающийся город и выделить больше места под мастерскую. Но это совсем не радовало. Вообще.