— Тихая, кроткая девочка из лагеря снилась мне на протяжении всех этих гребанных восьми лет.

И он сделал небольшой шаг по направлению ко мне. Я была вынуждена отступить назад, но уперлась в стекло. Максим нависает надо мной, скользит по моему лицу взглядом, дышит тяжело. Он напряжен.

— Второй вопрос, Кристина. Мы с тобой девять лет назад, когда я приехал, узнали друг друга?

— Да. Но не сразу.

— Как это произошло? Как мы вспомнили друг друга?

Я замерла. Рассказать ему правду? Про то, как он спас меня в темном дворе? Про то, как мы ушли с выпускного, а потом целовались на Патриаршем мосту, где я помогла ему узнать меня?

— Я узнала тебя раньше. Мы с тобой занимались у одного репетитора по английскому. Мы уходили от нее поздно вечером, когда уже было темно, а она жила в мрачном районе. За мной увязались три каких-то придурка, а ты меня от них защитил. Вырубил их своими каратистскими приемами. В этот момент я тебя вспомнила.

— А как тебя вспомнил я?

Я тяжело сглотнула.

— Я помогла тебе. Это было намного позже после того, как тебя вспомнила я, за два месяца до моего отъезда. Мы гуляли ночью по Москве, и я спросила, неужели ты не помнишь нашу самую первую встречу. И тогда ты меня вспомнил.

Он продолжает тяжело дышать. Я уже вжалась в стекло, но Максим, кажется, не намерен отходить от меня.

— Третий вопрос. Я помню, что маленькая девочка из лагеря очень хотела, чтобы мы с ней снова встретились. Она обещала, что будет с нетерпением меня ждать. Тогда почему, когда мы снова нашли друг друга и ты меня узнала, ты не разговаривала со мной, всячески меня игнорировала, а когда уехала в Америку ни разу за эти проклятые восемь лет не позвонила мне, не написала, не спросила у родителей, как мои дела, и не приехала домой?

Он загнал меня в угол. В горле уже пересохло. От его близости катастрофически не хватает воздуха.

— Это слишком сложно, Максим, — тихо ответила ему. — Это слишком-слишком сложно...

— Ничего, я постараюсь понять.

Я молчу. Что я должна сказать? Правду? «Мы с тобой любили друг друга, но я подумала, что ты меня бросил»? «Отец наврал мне, что ты поменял номер телефона, и я подумала, что это из-за меня»? Кажется, на мои глаза стали наворачиваться слезы, потому что голос задрожал.

— Это не совсем правда, что мы с тобой не общались. Просто твоя мама не знала об этом и думала, что мы игнорируем друг друга. И я звонила тебе из Америки, когда только приехала туда. Но твой телефон был выключен, и отец сказал мне, что ты сменил номер. Он не сказал, что с тобой произошло на самом деле. Я подумала, что раз ты не сообщил мне свой новый телефон, ты не хочешь больше со мной общаться. А не приезжала я, потому что мне было не к кому приезжать. Меня тут никто не ждал, Максим.

— Даже я? — Тихо выдохнул он.

— Я так думала. Прости.

Он больше ничего не сказал. Тяжело сглотнул и резко от меня отвернулся, отошёл на несколько шагов и замер, сильно сжав кулаки. А я так и осталась стоять, будто прилипла к стеклу.

— В твоём присутствии меня накрывает дежавю, — прохрипел он, — дебильное чувство.

— Я знаю. Девять лет назад оно у меня тоже было. До того, как я вспомнила нашу первую встречу в детстве.

Максим разжал ладони, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Постепенно его спина расслабилась, он снова ко мне обернулся и спросил уже невозмутимым голосом:

— Пообедаем?

11. Глава 10. Подставная девушка

Обедать мы спустились на 60 этаж башни «Федерация» в ресторан «Sixty». Довольно дорогое пафосное место. Егор водил меня сюда несколько раз, когда мы встречались. Максим сейчас держится вполне невозмутимо. Будто не стоял ко мне в упор и не вжимал меня в стекло 20 минут назад. Надо сказать, было мало приятного. То и дело меня одолевал страх, что окно каким-то образом треснет, и я сорвусь вниз. Смерть моей мечты — по-прежнему прыжок с Empire State Building, но никак не падение из кабинета Максима.