— Больно? — Саша поднял глаза на ее лицо и замер.

Замер потому что она в этот момент смотрела ему в глаза, и что-то было в этом взгляде такое, что он не мог описать. Они словно остались один на один, и не было ничего больше вокруг. Они словно увидели вдруг друга, впервые, по-настоящему.

Он увидел, что она не совсем юная девушка, за которую он принял ее в начале, а уже вполне созревшая женщина. Женщина, к которой его безумно тянуло. Спорить и отрицать это, было глупо. И которую он и правда не хотел выписывать, потому, как ему нравилось заходить к ней и любоваться.

Настя положила ладошку на его ладонь, что по-прежнему лежала на ее животе, и буквально обжигала кожу, и медленно повела чуть ниже.

— Вот тут обычно тянет…. — прошептала она.

Сашка сглотнул, с ужасом понимая, что ему становиться жарко, когда она него так смотрит. Надо было что-то сказать, надо было собраться, но он не мог. Он забыл, кто он, что он, что он тут делает, и, что вокруг есть мир, что есть что-то кроме ее глаз.

Но ему напомнили. Дмитрий Николаевич, широко распахнув дверь, вошел в палату.

— Ну, как ту наше розовопопое счастье? — вопросил неонатолог.

Сашка вздрогнул, и как нашкодивший мальчишка убрал руки с женского живота, но потом, опомнившись, вернул их и закончил осмотр.

— Все нормально, шов зарастает. Еще какое-то время тянуть будет, — объяснил девушке и обернулся на коллегу.

— Ты че орешь, не видишь, ребенок спит!

— Вообще-то, уже не спит, Александр Валентинович! — Дмитрий подошел к кроватке и взглянул на девочку, что и правда не спала, а моргала глазками на мир вокруг. — Привеееет, привет моя крошка! Как ты тут? Тебя не обижают?

Дима с невероятной нежностью вынул младенца из кроватки и положил на пеленальный столик.

— Что вы такое говорите, Дмитрий Николаевич, кто ее может тут обидеть? — обиделась Настя, поправляя сорочку и подходя к врачу.

— А вот, поди знай, мамочки нерадивые, пеленать не умеют, ручки, ножки не туда запихнут, — подтрунивал по-доброму доктор.

— Никто сейчас уже не пеленает, — проворчала она.

— А вот и плохо, — улыбнулся Дима. — Кушает как?

— Хорошо кушает, — Настя кивнула.

— Докармливаешь?

— Нет, ей вроде хватает грудного.

— Стул как?

— Сегодня еще не было.

— Хммм, — Дима глянул на часы. — Массажик животика делаешь?

— Нет, а надо?

— Эх тыыыы, а говоришь не обижаешь! — взглянул она на девушку и та уже готова расплакаться.

— Дима прекращай, — Саша видел, как запереживала девушка.

— Да шучу я, шучу! — улыбнулся Димка. — Смотри, вот так ладошкой, чуть надавливая основанием, круговыми движениями.

Он взял ее ладошку, положил на животик Маши, а сверху положил свою. Его ладонь была чуть ли не в два раза больше Настиной, и закрывала почти весь крошечный животик младенца.

— Это чтоб животик лучше работал? — Настя делала, как он показывал.

— Да, улучшает кровоснабжение, — кивнул Дима.

Настя сосредоточенно водила по Машкиному животику, и через пару кругов раздался звонкий пук.

— Ой! — девушка восторженно взглянула на врача.

— То то же! Всегда умиляет, когда мамочки радуются какашкам. — подмигнул Дима. — Оооо, какая красота у тебя тут. — Кивнул на букет, что стоял на подоконнике. — От мужа?

— Нет, у меня нет мужа, — Настя продолжала гладить ребенка. — Сколько так надо делать?

— Минуток пять. Нет мужа, значит от папочки Маши? — беззастенчиво прощупывал почву врач, при этом рассматривая Настину подругу, что все это время молча сидела в кресле и наблюдала за театром, что разворачивался в палате.

Саша пихнул друга в бок, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Я не знаю, кто это прислал, — ответила Настя, не отрывая взгляда от ребенка.