Густав передал колбу хирургу, и тот вложил ее обратно в контейнер, деловито закрутив крышку.

– Я жил в общине, где ты поработал над лидером, – тихим голосом проговорил странник.

– Знаю. Но это была не моя работа, – ответил хирург.

– Как это?

– Вот так. Всех своих носителей я могу пеленговать, это как минимум, хотя полный управленческий функционал всегда есть только у МКГ. Вы с тем объектом, что находился рядом с тобой, – чужие, не мои. Мне было известно о тебе, но я ничего не знал про того носителя. Он заварил всю ту кашу, и ты в нее ввязался. Что тут в принципе рассказывать, сам все знаешь. Но заметь, ты можешь посмотреть историю перемещений моих носителей и сразу все поймешь. Это хоть немного облегчит мою совесть перед тобой: я его не трогал. Отец Захарий вроде бы, да? Священник, сложный экземпляр.

– Постой…

Густав поднял руку. Она дрожала.

– Я весь твой, – сказал Кир.

– Ты сказал: я и тот объект не твои? То есть ты и… Вернее, я и тот, короче, ты понял, о чем я? Или это я чего-то не понял?!

Хирург внимательно посмотрел на Густава. Затем легонько стиснул пальцы странника, будто в рукопожатии.

– Мне очень жаль, странник. Мне очень жаль.

– О чем ты?.. Только не говори, не говори мне, что я…

– Ты носитель. Да.

У Густава помутнело в глазах. То ли слезы, то ли помрачение сознания – он и сам не понял, почему его сердце колотилось в сумасшедшем ритме.

– Нет, пожалуйста, нет, только не это, – прошептал он сиплым голосом. – Это шутка, да?

– Я не намерен шутить, – сказал хирург. – Но у меня есть одна хорошая новость, если она тебя утешит. Ты выбился из программы, функционал твоего передатчика на девяносто девять процентов нарушен.

– Где он? – спросил Густав.

Хирургу не нужно было объяснять, что имел в виду странник под словом «он». Кир глазами указал на голову Густава.

– Там? – Мускулы на лице странника дрогнули, и на мгновение хирургу показалось, что тот улыбается. Страх иногда принимает причудливые формы.

– Густав, послушай: вдохни полной грудью и смотри на меня. Дыши часто и глубоко, не думай об этом, слышишь?

– Как… Как я могу не думать? – еле выдавил из себя странник.

– Я помогу, если ты прекратишь сам себя накручивать. Эй! – Хирург легонько ударил странника по щеке, но тот словно и не почувствовал удара, ровно сидя в кресле, уставившись прямо перед собой.

– Слушай, слушай меня, а не себя, – зачастил Кир, желая удержать внимание странника. – Передатчик в твоей голове особенный, но ты прожил с ним всю свою сознательную жизнь. Всю – это двадцать с лишним лет, неоспоримый факт. И за это время он успел буквально слиться с организмом, твой мозг поглотил его – не до конца, но своих функций передатчик уже не выполняет. За двадцать лет многое изменилось, а тебе поставили его в раннем детстве. Ты был еще маленьким, тебе было лет пять, может быть, шесть. Ты тогда даже читать толком не умел! Слышишь меня?

Густав кивнул.

Его начало трясти, и он вцепился пальцами в колени. Его замутило, и картинка перед глазами потухла по краям, оставшись удивительно яркой где-то посередине. Он глядел внутрь себя, невольно вспоминая, как среагировали Андрей и Захарий, когда узнали о том, что в их голову кто-то что-то зашил.

Неважно, что в голове копался хирург. Но вот с тем, что кто-то чужой внедрялся в мысли, в жизнь и это происходило без его ведома, – с этим Густав смириться никак не мог.

– Ты часть эксперимента земного отделения МКГ. В течение первых пяти лет лаборатория, где работали сотрудники «Гелиоса» из Европы, сумела поймать легионера. Они работали над «холодным» оружием, то есть тем, что может остановить Легион. Я знаю об этом немного, это не мое дело, но поимка легионера – событие значительное, такое случилось лишь однажды, и повезет ли в следующий раз – не знает никто.