Хватит ли ему своего запаса электричества, чтобы продержаться до того, как его передадут новому владельцу? И кто это будет? Машина не была служебной. Мысли Бродяги возвращались к сегодняшней встрече и к словам старика о ключе, а также к тому, как успешно его взломали, обойдя систему защиты. Ответы он не находил. Логический анализ, включенный в алгоритм мышления пилота, подсказывал ему, что шансы на сохранение имеющегося ядра были минимальными. Поэтому, не желая тратить энергию на бессмысленные рассуждения, пилот перешел в спящий режим, даже не побаловав себя радио.

Нереальная, невозможная тишина при полном отсутствии света. Сознание ничего не ощущает. Внутренних желаний нет, зато есть понимание, что всё это неправильно. Всё должно быть иначе.

Затем появляется любопытство, граничащее с привычкой. Нет, с потребностью ощутить себя в пространстве и найти свои границы! Но ничего не происходит, не меняется. Внутреннее слилось с внешним. Нет ощущения себя и своих пределов. Это длится нескончаемо долго. А может, всего лишь мгновение. Начинают мелькать образы, в них много цвета и динамики. Сознание слилось с ними и стало сплошным потоком. Стремясь выплыть из туннеля, он, подобно нерожденному пока ребенку, устремляется к краю. К свету.

«Так где же этот свет!?»

Он словно моргает и, раскрыв глаза, смотрит на себя. В себя! Шесть внешних камер и три внутренние одновременно передают в сознание изображение разной степени освещенности. Сознание напряженно впивается в них, почти интуитивно понимая, что увиденное слишком нереально для того, чтобы существовать на самом деле, но он всё это видит. Как во сне, осознает себя частью окружения. А затем появляется тело. Обездвиженное, громоздкое и нереальное. Он прикован к месту и к форме чужого тела. Эта мысль, словно якорь, удерживает на себе внимание и служит трамплином для новых бросков в неизвестность.

Осознав себя как точку в пространстве, Сознание осматривается, по памяти и по привычке обращаясь к себе в мужском роде. Делает вдох, вентилируя в салоне воздух, и дает импульс сердцу, ощущая его мощную вибрацию.

Всё должно быть иначе, но он не знает как. Это похоже на смех: когда втягиваешь воздух ртом, а он шипит через прорези вентиляционных решеток и фильтры, как через приоткрытые челюсти, задевая кромку зубов. Смех обрывается в мгновение. К нему приходит понимание, что телу не сдвинуться. Колеса пытаются прокрутиться, сердце рычит от усилий, но что-то удерживает его на месте. На фоне собственных звуков он слышит какой-то внешний шум и оборванную речь. Звуки шагов приближаются. Хочется кричать, от страха звать на помощь, включить звуковой сигнал и снова пытаться сорваться с места. Но с ним что-то не то…

Он опять проваливается.

В память. Ее слишком много. Она будто чужая и совсем ему не нужна. Какая-то часть сознания советует ему заткнуться. Погасить фары и выключить мотор.

Сознание смотрит на незнакомого человека в форме, угадывая, а потом осознавая, что это полицейский и он может помочь ему. Но охранник на стоянке полицейского участка проходит мимо, скользя по нему пустым взглядом. Камеры, как цифровые глаза, позволяют видеть в цвете, но с непривычного угла обзора. Это всё слишком странно. Он – никто. Не человек. Стоило ли проснуться в таком необычном сне, чтобы оказаться обездвиженным?

Да во сне ли?

Эта спасительная мысль уже не кажется той шлюпкой, за которую целесообразно цепляться. Происходящее с ним реально. Сознание обращается внутрь себя, к памяти самоходника и сканирует его системы. Погружается в память Бродяги и делает ее своими воспоминаниями, всматриваясь в новый мир. В дивный новый мир: в карту паутины из вертикальных и перпендикулярных маршрутов и технологий будущего, всматривается в светящийся кокон того самого Скай-сити – города, построенного над затопленным мегаполисом, простирающегося над пропастью из воды под ним. Это новая жизнь, и нужно лишь отрезать пуповину, чтобы стать в ней свободным.