Я старалась смотреть на лицо Брендона, хотя глаза непроизвольно косились на грудь. Туда, где орудовал лазерным скальпелем хирург. А сам химера иногда приподнимал голову, чтобы посмотреть на другого врача, стоящего прямо у меня за спиной. Тот тоже был вооружен скальпелем и еще какими-то железными штуками. Именно их звон заставлял меня напрягаться.

Нет, умом-то я понимала, что сейчас тут все трудятся, чтобы сделать моему подопечному хорошо, только волосы на затылке все равно шевелились. Я сжимала во вспотевшей ладони ледяные пальцы химеры, улыбалась и шептала, что операция уже вот-вот завершится. Причем больше для себя, наверное. Потому что Брендон вскоре задремал и только тихо постанывал сквозь зубы.

– Мы закончили, – негромко сообщил мне стоявший напротив хирург через… вечность… но если верить часам на стене – всего лишь спустя двадцать минут. – Теперь надо быстро сделать несколько оборотов. Мы перевезем господина Греймсена в большой зал. Постарайтесь его как можно скорее разбудить.

Я кивнула, встала со стула и почти секунду выгибалась, снимая напряжение в задеревеневшей спине. Потом сняла больничный белый халат и вытерла им лицо. Хорошо, что все лампы отключили и мне было уже не так жарко.

Забрав с собой два пакета, в которых лежали обувь и одежда Брендона, я отправилась сначала в регистратуру, чтобы расплатиться, а уже потом, с проштампованными пропусками, в большой зал, забирать своего химерного подопечного.

Он уже не спал, только смотрел на сидящую рядом с ним медсестру как на врага. И по-моему, не сразу узнал даже меня. Щедро его накачали дурманом, от души.

– Операция прошла успешно, но теперь тебе надо обернуться, – спокойно произнесла я, уверенно улыбнувшись и вообще излучая позитив и надежность. На самом деле я слегка волновалась, потому что мне предстояло впервые увидеть химеру. Настоящую химеру! Не парня, который называет себя грифоном, а самого грифона.

– Пусть все выйдут! Пусть все отсюда выйдут, – глядя мне в глаза, прошептал Брендон.

В его голосе чувствовалась агрессивная паника. Однако я продолжала излучать позитив и уверенно улыбаться.

– Простите, вы же понимаете, это у него от наркоза, – извинилась я перед медсестрой.

Кроме нее, в зале больше никого не было, по крайней мере в реальности. Что мерещилось после такого количества лекарств Брендону, неизвестно.

– Понимаю, конечно, – кивнула женщина и спокойно направилась к выходу. – Они иногда и кидаются, и матерятся. Ваш-то вежливый еще…

– Ага, – непроизвольно усмехнулась я. – Мой вежливый.

М-да, за сутки неизвестно откуда взявшийся парень превратился в «моего», причем где-то на уровне инстинктов. Я его от храмовников очередной раз спасла, в больницу притащила, успокаивала, всю операцию с ним просидела… Так что, учитывая, сколько нервных клеток на него потрачено, конечно, он «мой». И главному жрецу придется в свою колесницу нормальных лошадей запрягать, не выделываясь. Мой вежливый грифон в этот гадюшник обезьяний не вернется!

– Все, тут только я и ты, – сообщила я Брендону, встав рядом с его лежанкой. – Давай, вставай…

Этот ненормальный попытался подскочить, словно он в норме. Причем в обычном состоянии он двигался гораздо плавнее, а сейчас резко дернулся, чуть не упал, сморщился от боли…

Пришлось подхватить, позволяя опереться на свое плечо и стараясь не смотреть на упавшую на пол простыню, которой его заботливо накрыли. В конце концов, ну парень со мной рядом, голый парень… не до этого сейчас!

– Отвернись!

– Да ща-а-аз! – рассердилась я, с трудом удерживая этого внезапно раскомандовавшегося. – Что я, голых парней не видела? Обращайся давай!