Пока что мне все равно: Мэри могла бы остановить меня, когда я соберусь уходить, и поинтересоваться, не хочу ли я поужинать с ней; придя домой, я мог бы обнаружить там Лору, сидящую с чашкой чаю и нервно ожидающую моего прощения. Обе эти картинки одинаково привлекательны, и я был бы несказанно счастлив, обернись явью любая из них.

Отыграв около часа, Мэри делает перерыв. Она садится на край сцены и отхлебывает из бутылки «Будвайзер», а откуда-то появившийся парнишка приносит и ставит рядом с ней коробку с кассетами. Кассеты продаются по пять девяносто девять, но на самом деле выходит, что по шесть фунтов, потому что мелочи у парнишки нет. Мы покупаем одну кассету на троих, и тут, к нашему ужасу, она с нами заговаривает:

– Вам нравится?

Мы киваем.

– Здорово. Мне и самой нравится.

– Здорово, – соглашаюсь я, и это лучшее, на что я сейчас способен.

У меня только десятка, и я стою как дурак, пока продавец шарит по карманам в поисках четырех фунтов.

– Правду говорят, что вы поселились в Лондоне? – спрашиваю я.

– Ага. Неподалеку отсюда.

– Вам нравится город? – интересуется Барри.

Умница. Я бы не додумался об этом спросить.

– Нормальный город. Эй, а вы, ребятки, как раз, наверно, знаете: тут в округе есть приличные музыкальные магазины или надо тащиться в Уэст-Энд?

Что толку притворяться обиженными? Да, мы ребятки, которые как раз знают про музыкальные магазины. Так мы выглядим, и облик наш не обманчив.

Барри с Диком наперегонки делятся своим знанием:

– У него приличный магазин!

– У него, у него!

– В Холлоуэе!

– На Севен-Систерз-роуд!

– Называется Championship Vinyl!

– Мы в нем работаем!

– Вам там понравится!

– Заходите к нам!

Их энтузиазм веселит Мэри.

– Продается-то у вас что?

– Разное хорошее. Блюз, кантри, качественный соул, новая волна…

– Интересно.

С ней хочет поговорить кто-то еще, она мило нам улыбается и отворачивается. Мы отходим туда, где стояли во время концерта.

– Зачем вы рассказали про магазин? – спрашиваю я своих спутников.

– А я и не знал, что это военная тайна, – говорит Барри. – У нас мало покупателей, ну и я решил, что с точки зрения развития бизнеса это не слишком хорошо.

– Она не станет ничего покупать.

– Естественно, не станет. Ведь для того она и спросила про приличные музыкальные магазины – хочет зайти и даром отнять у нас побольше времени.

Я знаю, что веду себя как дурак, но совсем не хочу, чтобы она приходила в мой магазин. Вдруг, если она придет, я понастоящему проникнусь к ней и стану потом только о том и думать, когда же она придет снова, а когда она придет снова, буду нервничать и вести себя как дурак и в конце концов неуклюже и обиняками приглашу ее пойти куда-нибудь выпить, а она не поймет намека, и я почувствую себя идиотом, или просто пошлет меня, и я почувствую себя идиотом. По дороге с концерта я уже гадаю, появится ли она завтра в магазине, и если появится, будет ли это что-то означать, и если будет, то для кого? Хотя, похоже, Барри отдыхает.

Ё-мое. Как же все это надоело. И до каких седин надо дожить, чтобы это наконец прекратилось?

Дома меня ждут два сообщения на автоответчике – первое от Лориной подруги Лиз, второе от Лоры. Вот они.

1. Роб, это Лиз. Звоню, потому что… ну, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке. Позвони нам как-нибудь. Да, и я не хочу выбирать между ней и тобой. Но тем не менее. Целую, пока.

2. Привет, это я. Кое-что хотела тебе сказать. Если можешь, перезвони мне утром на работу. Спасибо.

Безумец мог бы вычитать из этих сообщений все что угодно; человек в здравом уме заключил бы, что первый звонивший искренне ко мне расположен, а второму глубоко на меня плевать. Я не безумец.