, так скромно и называвшемуся – «Паттон». Документалисты включили в свою ленту фрагменты этого фильма и интервью свидетелей, которые дружно опровергают увиденное: «На самом деле было не так…» Нет, он не вступал всего-навсего с кольтом в руке в поединок с двумя «мессершмиттами», прилетевшими обстрелять базу (однако, по словам свидетеля, нет никаких сомнений, что он поступил бы именно так, дай ему тогда «мессера» время). Нет, он не говорил этого перед всей армией, только в какой-то частной беседе, впрочем, он вообще этого не говорил. Нет, он не в последний момент узнал, что его посылают во Францию, его об этом уведомили за несколько недель до отъезда. Нет, он не ослушался приказа, взяв Палермо, наоборот – он совершил это с санкции союзного командования и своего прямого начальства. Нет, он не посылал русского генерала куда подальше, пусть даже и не любил русских. И так далее и тому подобное. Короче, в фильме действовал вымышленный персонаж, биографию которого большей частью списали с биографии Паттона, но сам он никаким Паттоном явно не был. Тем не менее фильм называется «Паттон». И никого это особенно не удивляет, все находят это нормальным – сфабриковать во имя выигрышного сценария другую реальность, сделать связным и последовательным путь персонажа, чей жизненный маршрут в действительности, скорее всего, был полон трудностей и опасностей отнюдь не таких многозначительных, как в фильме. Именно из-за подобных людей – людей, которые испокон веков ради своей выгоды искажают историческую правду, мой старый приятель, искушенный во всем, что основано на вымысле, а значит, привыкший спокойно воспринимать любые фальсификации, способен простодушно удивиться и спросить: «Как, разве ты все это не придумал?»

Нет, я этого не придумывал! Да и с какой такой радости я стал бы «придумывать» нацизм?

То, чем я занимаюсь, понятное дело, сильно меня увлекает, но, похоже, с не меньшей силой действует мне на нервы.

Видел я однажды ночью сон. В этом сне я был немецким солдатом, одетым в серо-зеленую форму вермахта, и мне было поручено охранять какую-то огороженную колючей проволокой заснеженную территорию… что за территорию, я так и не понял. Думаю, пейзаж был навеян одной из многочисленных видеоигр, содержание которых основано на событиях Второй мировой войны. Время от времени я, проявляя слабость, часами не вылезал из таких стрелялок: Call of Duty, Medal of Honor, Red Orchestra и других.

Ну так вот. Обхожу я, стало быть, свою территорию – и вдруг появляется Гейдрих собственной персоной: пришел, значит, с инспекцией. Я сразу же встал по стойке «смирно» и затаил дыхание, а он двинулся вокруг меня, пристально разглядывая. Прямо как инквизитор. Не могу передать своего при этом ужаса: а вдруг он найдет к чему придраться! Но я проснулся, так и не узнав, что было дальше.

Наташа, подтрунивая надо мной, часто притворяется встревоженной: трудов, посвященных нацизму, в моем доме становится все больше и больше, как бы они на меня не повлияли, не изменили моих взглядов. Поддакивая ей, – вместе смеяться веселее – я не упускаю случая перечислить еще и «тенденциозные» – а проще говоря, неонацистские – сайты, которые мне пришлось посетить в поисках материалов. Но конечно же, я, сын еврейки и коммуниста, впитавший с молоком матери республиканские идеалы самой прогрессивной части французской буржуазии, ощутивший, пока учился на филологическом, мощное воздействие и гуманизма Монтеня, и философии эпохи Просвещения, и мятежей сюрреалистов, и экзистенциалистской мысли, – конечно же, я не мог и никогда бы не смог «прельститься» чем бы то ни было, даже и отдаленно напоминающим нацизм.