Ингольв не оценил речи ярла, да и всю эту показуху с прибеганием к священному ритуалу в угоду себе. Бросить лишь пару монеток мертвым и принести жертву Тору ради своего статуса, после того как бог грома ниспослал им дождь – это низко. Ульфхеднар отошел к кораблям, а вернувшись, он стремительно протиснулся через толпу, вышел прямо в центр к Сидроку и вытянул руку с огромным франкским золотым крестом, да так, чтоб каждый это видел.

Ингольв встал на фоне костра и произнес:

– Этот подвиг мы совершили с самим Тором! Он спас наши жизни, чтобы мы прошли вместе с ним путь славы! Так одарим же удачей павших героев, чтоб те передали богам нашу благодарность!

И напоследок напомнил им речь:

Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но смерти не ведает

громкая слава

деяний достойных.

И бросил огромный крест в огонь, так легко и непринужденно, что Эльдгрим схватился за голову – столько золота выкинуть впустую!

Все затаили дыхание в ожидании смельчака, который первым предпримет какие-нибудь действия, ведь от такой неожиданности со стороны Ингольва все теперь недоумевали, в растерянности не знали, как себя повести. Очевидно, что первыми обязаны были выступить ярлы. Но Сидрок, подобно раковине, намертво затворился в себе и тихонько принялся растить жемчужину ненависти – настолько холодным было его лицо, и да не позволит Один однажды выпустить содержимое! Сидрок и подумать не мог, что его славу может загубить какой-то попутчик, которого он никогда не видел и не знал, и который вместо того, чтобы гоношить деньгами и уничтожать стяги недругов, как это делал любой уважающий себя викинг, посмеет отнять его влияние!

И первым, кто сделал шаг вперед был ни ярл, ни конунг, а – кто бы мог подумать, – сам Хродмар Мертвый муж! Он приблизился к костру и, чуть поколебавшись, образцово выкинул все! Все, что добыл, все, чем недавно так гордился. Соратники, разинув рты, не поверили своим глазам и последовали его примеру. «Если уж Хродмар нашел в себе силы, то мы-то тем более!» – подумали они.

В ту минуту Ингольв искренне поверил, что в их душах произошло возгорание того божественного начала, духа, которому просто не хватало одной-единственной искорки для возрождения, что та причина, которой поклонялись и отдавались предки его народа, то, что отлично знали в себе еще первые люди, но забыли потомки – отныне ожило. Хотя бы на мгновение. Он с восторженным воодушевлением наблюдал, как все счастливы были помочь своим соратникам занять достойное место в чертогах Всеотца. Они бросали и бросали в огонь все, что только сверкало и блестело. Со всех сторон дождем летели в костер всевозможные богатства, и лишь Сидрок в последнюю минуту нехотя и пренебрежительно кивнул головой своим дружинникам в знак того, чтобы они тоже подсобили умершим. Теперь Ингольв искренне верил и радовался – Хеймдалль знал на кого положиться.

Когда тела смешались с златом и осталось лишь дымившееся пепелище, северяне бросили все останки в реку. Затем они разбили лагерь, одни легли мертвым сном, другим пришлось залатывать раны.


***

На горизонте вместе с рассветом показались всадники. Вальборг прищурился и узнал своих разведчиков. По прибытии они помянули погибших, затем доложили:

– До замка графа рукой подать, если постараться, то за дня два доберемся, но они ждут подмогу!

– Отлично! – обрадовался Сидрок. – Будем работать на опережение, захватим замок до прихода поддержки и встретим их! Заодно наконец обновим припасы, а то все уж больно прожорливые.

– Храбро, но рискованно, да и с такими остановками мы не доберемся до Бьорна, может ну его, этого графа? – раздосадовался Вальборг.