– Что-то не так? – заметив, что я на нее смотрю, встревоженно поинтересовалась лисица.

– Да, – кивнул я. – Срочно отправляйся в астрал. Мне Тьма не страшна. А тебе…

– Мне тоже она не страшна, – морщась от рева чудовища, мысленно успокоила меня девушка. – Кровная связь частично сохранилась, и твой оберег защищает сейчас и меня. Я просто не могу спрятать нас, как в астрале.

– А, ну раз так – тогда вперед, – я кивнул и, больше ничего не говоря, побежал к площади.

Ведь, что бы тут ни готовилось, нам нужно подобраться поближе. Возможно, княжну защитит ее амулет, и тогда карты лягут как надо. Да и в любом случае нам с Эйкой ничего не грозит.

В творящейся вокруг суматохе на нас никто не обращал никакого внимания. Крики командиров, ругань и хлопки спускаемых тетив тонули в реве возмущенного монстра. К запахам дыма и аммиака при приближении к площади добавилась трупная вонь, и наконец я понял, чем конкретно занимались заклинатели и самураи.

Издали мне казалось, что атаки не наносят чудовищу никакого вреда, но, как выяснилось, вся стрельба велась исключительно по ногам. Нижние конечности твари были измочалены стрелами, бедренные кости потрескались. Ещё немного – и монстр рухнет на землю, где его останется только добить. Ну да, если оно будет – это «немного».

Все случилось, когда мы пробежали под навесами и, растолкав толпящихся там солдат, выскочили на соседнюю дорожку, с которой до Аяки по прямой оставалось не больше пятидесяти метров. Тварь наконец сбросила с себя контролирующее заклинание и, шагнув вперёд, подняла передние лапы. Одновременно с этим один из асуров заорал: «Берегись!» – и его фигура полыхнула оранжевым светом поставленного щита. Мгновение спустя этому примеру последовали все остальные заклинатели, и ночь озарил фейерверк красно-оранжевых вспышек. Последней опомнилась Аяка.

Шагнув вперёд, девушка провела руками по воздуху и повесила перед собой широкую сине-голубую простыню. Похожую на ту, что создавал в бою с асуром Михо Такаши. А потом пришла Тьма…

Чудовище резко опустило свои конечности, и от него по кругу волной разошлась чернота.

Так бывает, когда в хорошо освещённом помещении гаснет свет. Мир на пару мгновений погрузился в непроглядную ночь. Такую, что даже я не мог ничего разглядеть. Исчезло все: и луна, и звёзды, и пылающие неподалёку костры. Одновременно с этим со всех сторон донёсся треск ломаемых навесов, грудь обожгло холодом, и меня с ног до головы окатило вонючей слизью.

По ощущениям – словно попал под здоровенный кусок хорошо так подтаявшего холодца, который вместо говядины сварили из разложившихся трупов. С трудом устояв на ногах, я вытер лицо внутренней частью плаща, обернулся и увидел невредимую Эйку.

Нет, лисица говорила, что оберег Милосердной защитит нас обоих, но дело не в этом. Плащ на кицунэ был запачкан лишь немного и с одного бока. В неё, судя по всему, попала та дрянь, что промахнулась по мне. Не понимая причины такой избирательности, я резко обернулся, и тут до меня дошло…

Наверное, любого нормального человека открывшаяся картина ввергла бы в глубокую депрессию лет так на десять как минимум. Нэко была права, умерли тут практически все.

По краю площади полукругом лежали трупы… Самураи, асигару… Навскидку никак не меньше трёхсот. Крови нигде не было видно, и разум в первые мгновения отказывался это принять. Та его часть, что осталась от майора спецназа. А ещё я понял, что мог не допустить этого ужаса. Волна Тьмы остановилась на мне. Оберег Милосердной уничтожил поганую магию, и погибли только те, кто находился внутри воображаемого радиуса от меня до чудовища. Стоило мне выбежать на площадь – и все эти люди сейчас были бы живы. Да… и потом бы они убили нас с Эйкой, так что рефлексировать нет причин. Враги сдохли – и это отлично! Жаль только, что сдохли они не все…