Подхватив низкий стул с округлой спинкой и изогнутыми ножками (не то что прежние тяжелые и жесткие конструкции), Олия послушно устроился по другую сторону стола, закинув ногу на ногу.

Тиор опустился в кресло напротив – Олия невольно отметил, что и оно изменилось, из простого предмета мебели превратившись в произведение искусства с высокой резной спинкой и широкими подлокотниками.

– Я отправил прошение в Совет, – коротко сообщил Тиор, выуживая из стопки бумаг на столе черновик обращения и передавая его Олии.

Если бы тот не сидел, подперев подбородок ладонью, то, вероятно, открыл бы рот от удивления.

– Так скоро?! – От шока он даже сел прямее, растеряв былую шутовскую вольготность.

Тиор коротко кивнул.

– Выяснилось, что стоит поторопиться.

В этот момент в дверь постучали, и в кабинет, ловко держа на руке поднос с кувшином, двумя пиалами и тарелкой пирожков, вошла Ниру. Вся фигура ее источала достоинство, узкие губы были чуть поджаты, а взгляд, быстро скользнувший по Олии, тут же вернулся к столу, на который она опустила поднос.

– Мой свет в твое сердце, Ниру, – ухмыльнулся Олия, глядя прямо на управляющую, пока она снимала с подноса и расставляла посуду.

Ноздри Ниру едва заметно дрогнули, выдавая раздражение: управляющие внешней и внутренней частями Марака на дух не переносили друг друга, считая она его – неотесанным выскочкой, а он ее – зазнайкой, променявшей родные туманы на тепленькое местечко. И хотя их отношения никоим образом не сказывались на работе, наблюдать за их стычками порой бывало забавно. Сейчас, например, Олия специально выбрал старинную форму приветствия, которую даже во внутреннем мире использовали дремучие старики с окраин Сат-Нарема.

Управляющая не удостоила его ни ответом, ни даже взглядом и, резко развернувшись, с молчаливого позволения Тиора, вышла.

– Видитесь раз в сто лет, – Тиор покачал головой, на правах хозяина разливая по пиалам пину, чем подчеркнул, как ценит Олию и как рад его видеть, – а грызетесь как щенки Тобу.

Олия благодарно склонил голову и принял пиалу, грея о ее мгновенно потеплевший бок замерзшие пальцы. Детеныши рода Тобу, Высокого Дома псовых, отличаясь неуемной энергией и вспыльчивым нравом, постоянно сцеплялись в мелких драках и потасовках и давно стали нарицательным понятием.

Отхлебнув из пиалы и в одно мгновение проглотив три пирожка (Тиор к своей порции, как всегда, едва притронулся), Олия вернулся к прерванному разговору.

– Я думал, ты представишь ее через полгода-год, – осторожно начал он, пытаясь облечь свои тревоги и сомнения в невинную форму. – Когда она освоится и узнает наш мир.

– Так и планировалось. – Тиор сложил сухие руки ладонь к ладони и опустил на них подбородок. – Но ситуация вносит коррективы.

Перестав жевать, Олия, прищурившись, вцепился взглядом во Владыку.

– Тебя о чем-то предупредили, – произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно и, расценив молчание как положительный ответ, продолжил: – Но кто?

– Тот, от кого я этого совсем не ожидал. – Тиор коротко кивнул. – И это сказало мне, как дорого время.

Многие годы на высокой должности приучили Олию скрывать свои эмоции, и сейчас лишь чуть дрогнувшие густые брови выдали его удивление: тем, что Владыка не назвал имени даже своему советнику, и тем, что речь явно шла о ком-то из внутреннего мира. В голове Олии замелькали имена – кто мог оказаться настолько безрассуден, чтобы просто взять и сообщить Тиору Базаарду, что его детеныш в опасности?

Олия помолчал, обдумывая услышанное, и опустил глаза на текст послания Совету. Быстро пробежав взглядом ровные строки с сильным наклоном, он вновь не смог сдержать удивления: в письме, пестрящем установленными официальными формулировками, упоминалась просто