Я подхожу к шкафу в кладовой и говорю:

– Хочу домой.

Звучит сигнал, подтверждающий мой голос, и шкаф начинает отодвигаться. Система распознавания срабатывает только с паролем и моим голосом. Если будет больше шестидесяти попыток, туннель взорвётся. Точно такой же шкаф расположен в соседнем доме только уровнем ниже, то есть в подземке.

Пройдя по туннелю, я оказываюсь в диаметрально противоположном доме. Здесь уютно и мило. Как будто это дом бабушки. Не моей, а чьей-то еще. Кстати говоря о бабушке.

Я подхожу к старому, дряхлому комоду Анхелы и беру лежащую на ней фотографию.

Молодая Анхела и новорожденная я.

– Ты умела искренне улыбаться? Так почему мне так не улыбалась?

Никто и никогда не ответит на эти вопросы. В принципе Анхела не любила отвечать на вопросы. Однажды, будучи – со слов бабушки – «ущемленным подростком», я спросила:

– Почему ты меня не любишь?

Боже. Вы бы видели эту неприязнь на её лице и эту мимику.

– На кой черт мне тебя любить? Ты ценная вещица? Нет. Может, антиквариат? Нет. Или ты удовлетворяешь мои потребности? Определенно нет. От пола даже больше пользы, чем от тебя, Мередит. Quindi dimmi: perché dovrei amare qualcosa di inutile?7

Мысль о моей бесполезности она вбила мне в голову. Хотя потом, перед смертью, она сказала: «Нечто бесполезное становится полезным. Наконец-то».

– Надо бы сжечь эту фотографию, – говорю я где-то уже в двадцатый раз. К сожалению, у меня рука не поднимается уничтожить последнее с ней фото.

Звонок в дверь высвобождает меня из цепких лап прошлого.

Я небрежно бросаю фото на комод и иду к двери. Посмотрев в глазок, открываю дверь, получаю свой заказ и довольная иду в свой дом.

Разложив всё по полочкам, я сажусь на диван и принимаюсь ждать брата. Через пару минут раздается звук подъезжающей машины.

Открыв приложение на телефоне, я вижу через камеры видеонаблюдения знакомое телосложение.

Я вскакиваю с дивана и выбегаю из дома.

– ¡Hermana!8 – радостно кричит Адам и ловит в объятья.

– Братишка! – крепче обнимаю его я. – Как я по тебе скучала!

– Я так скучал по тебе, Мередит. Так скучал.

Мы еще долго обнимаемся и щебечем слова любви.

Наш последний родитель, а именно отец, умер, когда Адаму было тринадцать. После этого начались ожесточенные бои за него. Мои родственники хотели забрать Адама к себе и использовать против меня.

На самом деле, я была против опекунства. Я только вернулась в мир мафии, только захватила власть и начала очищать свою Семью от предателей. Быть опекуном было бы слишком муторно. Но Адам долго умолял меня взять к себе, и в итоге я сломалась и отправилась в Манчестер к нему. Выиграла опекунство, около года пожила с ним и поехала обратно домой. Никто не знает о моем брате, кроме Аманды, Кордеро и Дилан. Остальные родственники, знавшие об Адаме, были понемногу ликвидированы.

– Давай зайдем в дом, – сказала я и провела его к себе.

Теперь и он знает об этом месте.

– Уютно у тебя, – Адам пробежался взглядом по интерьеру и сел на диван.

– Есть хочешь?

– Нет, хорошенько поел в самолете.

– Круто.

И… неловкая тишина.

Не подумайте, что мы не близки, нет. Между нами особая связь. Телефонная. Мы общаемся минут десять каждый день и всё.

– О, ты, наверное, устал. Давай, я покажу тебе твою комнату.

Он облегченно выдохнул.

– Да, хорошая идея.

– И не говори.

Я подготовила комнату подальше от моей. Понимаете, он дитя. Залезет в шкаф, найдет что-нибудь и напридумывает себе всякого.

Пока он раскладывает вещи, я спрашиваю про полет.

– … я так хотел полететь бизнес-классом, но денег хватило на эконом, так что…

Я отвлекаюсь от его болтовни из-за звука пришедшего сообщения.