– Видишь ли… о, благородный Нехси… последний разлив Хапи оказался не слишком удачным… Он затронул куда меньше земель, нежели жрецы Амона надеялись… Ох, говорил, надо усердней молиться богам… Вот и получилось так, что плодородность сократилась. Крестьяне собрали меньше урожая. Вот и упала продажа пшеницы на рынке.

– Хм, – Нехси снова опустил взгляд на письмена, – молиться это, конечно, хорошо.

– Вот и я о том же, – быстро подтвердил смотритель.

Не отрываясь от отчета продаж, нубиец пододвинул к себе другой джет поменьше и бросил:

– А из уст местных крестьян я узнаю совсем другое.

Дуаунехех похолодел и непроизвольно вытер лоб ладонью.

– Ты обратился к местным, о, благородный Нехси?

– Именно.

– Зачем? – икнул Дуаунехех.

– Я всегда перепроверяю сведения, которые попадают мне в руки. А тебя что-то смущает, смотритель?

– Н-нет.

– Это хорошо.

– И что они сказали? – просипел Дуаунехех.

Нехси перевел взгляд на донесение общинников:

– Разлив был в пределах нормы. Ил покрыл примерно столько же обрабатываемых земель, что и в прошлом времени ахет[1], – нубиец оторвал взгляд от документов и вперил взор в смотрителя, заставляя того съежится на стуле, – ваши донесения не сходятся, Дуаунехех.

– Да вот эти крестьяне вечно что-то путают! – выпалил тот.

Темное лицо казначея оставалось беспристрастным:

– Я склонен думать, что это ты ошибся в расчетах, нежели что общинники не разбираются в разливах Хапи.

Дуаунехех поджал губы и оставил реплику нубийца без ответа.

Нехси продолжил, глядя в глаза собеседнику:

– Недостача большая. Слишком большая, чтобы на нее не обратил внимание джати. А там, кто знает, может и до Херу дойдет. Да живет он вечно.

Смотритель побелел, как слоновая кость, но снова промолчал.

Нубиец отодвинул от себя джет с отчетом:

– Через месяц придешь с новым донесением. Надеюсь, к тому времени показатели торговли пшеницы вырастут вдвое, а недостающая прибыль вернется в казну. Ты хорошо меня понял, господин смотритель?

Дрожащими руками, Дуаунехех вцепился в подлокотники плетеного стула и кивнул:

– Да, о, благородный Нехси. Клянусь Джехути, я вот вас прекрасно понял.

– Тогда можешь быть свободен, – холодно отчеканил нубиец.

Смотритель поднялся и на негнущихся ногах вышел за дверь. Покидая комнату казначея, Дуаунехех мысленно вознес молитвы Амону. Ведь он, можно сказать, легко отделался. Нехси спокойно мог доложить обо всем Великой царице или самому Аа-Хепер-Ен-Ра. И тогда смотритель покинул бы это место вперед ногами.

«Все верну! Вот до последнего зернышка! Своя шкура дороже тюков с пшеницей».

Как только за посетителем закрылась дверь, нубиец устало вздохнул и угрюмо покосился на ворох джет, громоздившихся с правого края стола. Впереди было еще слишком много работы. Отчет о торговле из Та-Меху… Донесения с южных границ. Да, со времен последнего похода Херу там все спокойно, но всегда нужно держать ухо в остро… Выделение средств на ремонт старых каналов…

Нехси откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он слишком давно занимает должность главного казначея. С тех пор редко выпадали свободные деньки. А иногда так хотелось просто ни о чем не думать. Не видеть эти проклятые письмена. Не выслушивать донесения одних и просьбы о выдаче средств для других. Хочется просто прикрыть веки и отдохнуть. Но даже когда он закрывал глаза, перед ним маячили пресловутые письмена. Отчеты. Цифры. Цифры. Цифры. Цифры. Его тошнило от этих цифр. Однако Нехси старался подавлять приступы слабости. Какому нубийцу еще посчастливится дослужиться до такой чести, как главный казначей пер-А? При том, что он не питал к воплощению Херу особой любви. Как и сам Аа-Хепер-Ен-Ра недолюбливал людей его происхождения. Нехси жил в Та-Кемет уже так давно, что сам позабыл собственное имя. Ведь «Нехси» на языке людей долины Хапи означает «темнокожий». И это не заслуга Аа-Хепер-Ен-Ра, что он сейчас сидит здесь и подсчитывает доходы государства. Это заслуга лишь его самого, и Великой царицы Хатшепсут, сумевшей разглядеть в нем способности к этому ремеслу. И он безгранично предан ей за оказанное доверие…