– Дэн! Черт возьми, это правда ты!

– Я, Кей!

– Господи, поверить не могу, что ты вернулся! – не преставал удивляться Биртич. – Далси и твоя дочь, они…

– Далси мертва, – ответил Дэн. – Дочь в машине с соседкой.

– А соседка как, симпатичная?

Рассмеявшись тупой и неуместной шутке Кея, Дэниел похлопал его по плечу и разжал дружеские объятия. Школьный друг на подсознательном уровне будто чувствует что ляпнуть, чтобы развеселить Каннингема даже сейчас, когда вообще не до веселья.

Бар внутри оказался почти в том же виде, в каком мужчина из него и уезжал. Даже и не скажешь, что тут была резня. Дэн ожидал увидеть и других выживших, но были тут только Кевин, Вова и Митч. Мужчина сразу спросил как такое могло случиться, ведь в заведении было столько людей, что не протолкнуться к выходу. Но Биртич в свойственной ему живой манере и с юмором описал, что когда безумие стартовало, он с мужиками заперся в туалете бара и именно там они терпеливо ждали, когда снаружи станет тише.

– А как же вышли? – удивлялся Дэн.

– Да, блин, они сами друг друга все перебили, – разводил руками Кей. – Нам делать даже ничего не пришлось. Да и что бы мы сделали? Нас всего лишь трое, а их полный бар!

Мужчина посмотрел на реднека, русского и друга-простачка – буквально набор персонажей для глупого старого анекдота. Пусть Вова и выглядел мужиком крепким, но пухлый Митч и тощий невысоклик, как называл Кевина иногда Дэн, точно бы в сражении с трупами проиграли. Но у Каннингема оставались вопросы:

– Окей, но я не понимаю, как так получилось: в зале нет ни единого убитого зараженного? Где кровь, кишки? Если они перебили друг друга без вас, то тут должны были быть тела.

Улыбка Кея выглядела нервной и напряженной, но говорил он по-прежнему бодрым тоном:

– А сам догадаться никак не можешь, Дэнни? Ну вынесли мы их на улицу, что же еще мы могли с мертвяками сделать.

– А кровь? То есть вынесли? Как? – не сдавался Дэниел. – Вы же дверь запертой держали, снаружи бар окружен. Окна, вон, позапирали, – мужчина кивнул на металлические ставни-жалюзи на окнах, поставленные здесь, скорее всего, задолго до прошлой ночи.

– Да хорош тупить, Дэн! Честное слово, хватит – есть же мозг свой, так пользуйся им, – смеющийся Биртич все заметнее начинал нервничать. Нервозность друга выдавало и то, что он за время их разговора тот скурил две сигареты, и уже третью извлекает из собственного портсигара. – Через черный выход вынесли всех, очевидно же. Крови, знаешь, много не было. А ту, что были уже позатирали, чтобы не воняла.

Дэниел подавил в себе порыв немедленно пройти и проверить правдивость слов друга, глянуть сколько трупов за дверью черного входа. Но это было бы тупо. Зачем Кевину врать? Каннингем кивнул его словам, собираясь прекратить эту невнятную часть беседы. За одним из барных столиков мужчина увидел картину неожиданную, но милую – с его ребенком с искренним удовольствием возится старик Митч. Вот уж кто обрадовался, увидев ребенка на руках Дэна!

Когда Дэниел подошел ближе к реднеку, старик будто бы смутился тому, что он сидит с чужим ребенком. Отца умилила эта реакция старого столяра.

– Ты того, в своей голове не подумай ничего поганого, – закряхтел Митч и нахмурился, – я не педофил какой-то там. В телеке каждый вечер то и дело про этих извращенцев показывают, будто пиарят эту педофильскую мерзость. Говорю, я не из таких, и только посмей так подумать – в рыло врежу! Просто своего Джереми вспомнил, – мужчина вздохнул, – который самый младшенький.

Каннингем понимающе кивнул. Он и забыл, что Митч на самом деле многодетный отец, у него то ли пять, то ли шесть детей. Да только все сыновья и дочери давно повырастали и уехали из родного Огайо. Старик никогда не жаловался на отпрысков, но и ничего о них взрослых не рассказывал. Только вспомнил постоянно, какими милыми, смешными они были детками, как чудили и шкодничали.