И надолго призадумался Агафон, с виду прикидывая, не отказаться ли. Дале огласил:

– На целый солид, баешь? Вижу, щедр ты, и имеешь уважение к старшим. Пожалуй, соглашусь… Однако предупреждаю: из рыбного приму токмо пять порций осетровой икры. Остальное – мясное: предпочту копченые свиные рульки – три порции, говяжью вырезку и ветчинку самого тонкого нареза. Из птичьего закажешь мне печеную утку – не зря ее нахваливают все приплывающие в Авидос, и лучше бы – сразу две, дабы не напрягаться тебе, заказывая повторно. Вина – на твое усмотрение, однако непременно начни с моего любимого вишневого. Из фруктов ограничусь гранатами и инжиром, а финики – даже не предлагай! И не забудь о меде! – его я привычен вкушать обильно…

Сиррос ощутил, что по его челу заструился пот от умственного перенапряжения при подсчете сметы предстоящей трапезы.

«Се я «попал»! Тут не обойтись и полутора солидами – бери все четыре! А на три – быка купить можно… Во, халявщик за мой счет! И ведь сожрет подчистую! Ни чести у сего, ни совести. Натурально гад! Уже и не по себе стало, что связываюсь с оным, поелику могу и не потянуть его запроса», – прикинул он, в печали, переходящей в скорбь.

А ведь рассчитывал, что отведет предполагаемого изменника в заведение рыбного профиля, ибо баснословно дешевы – как нигде в Империи ромеев, были в Авидосе дары моря, закупавшиеся в основном с судов, следующих в Константинополь, и самые популярные у посетителей таверн камбала, палтус, тунец, скумбрия, селедка с треской и даже осетры шли за самым умеренным ценам, сравнительно со столичными; исключение составляла лишь черная икра осетровых, на кою и нацелился бесстыдный вербуемый, нагло воспользовавшись невозможностью для Сирроса послать его, куда подальше, понеже на стадии вербовки сие – сущий моветон, не украшающий вербовщика.

Не скроем, лелеял он надежду, что непосредственно в таверне кандидат в предатели умерится в желаниях. А вельми обманулся в своих упованиях! Поелику, еже зашли они, вымыв вслед руце, что подобало даже в эконом-сегменте ромейского общепита, и уселись за стол, сей еще и вытребовал ляжку от приготовленного на вертеле и токмо что разделанного агнца, разорительно не вовремя вспомнив, что давненько уж не лакомился ягнятинкой.

Вследствие чего Сиррос, впавший-таки в непреходящую скорбь, и не подозревая о дополнительной причине столь бессовестного заказа, вынужден был, сославшись на хроническое несварение, ограничиться для себя треской с гороховым пюре – самым дешевым из предлагаемых блюд, парой виноградных гроздьев, и вдыханием смачных ароматов, запивая воробьиными глотками вино из одного и того же бокала, сопровождаемые слюной обильного выделения. Ибо опасался, что иначе не сможет расплатиться за трапезу.

А не сразу склеился разговор и непростым сложился путь к консенсусу! Понеже Сиррос выглядел вельми насупленным, с трудом превозмогая негодование, а Агафон, уплетающий за обе ланиты, резво начав с пяти порций осетровой икры и вырезки, и перейдя от стартового вишневого к виноградному красному, кое было еще дороже, был, напротив, вельми оживлен, являя полное удовлетворение. И ощутимо сказывалась полярность векторов их настроений! Посему вопросы в основном задавал зело прожорливый отставник.

Для начала выяснил он, отчего у его инициативного кормильца столь странное имя, и какового он племени. И открыл ему Сиррос, что родители его из иллирийцев, обитающих на Западных Балканах и подаривших Империи шесть не то седьмь императоров, включая Константина Великого и Юстиниана Великого, деля по сему показателю третье место с императорами Исаврийской династии из Малой Азии и уступая токмо грекам и армянам.