Ибо простота с виду порой вельми обманчива, и запросто можно лишиться должности, ежели вовремя не разглядеть капкан, заготовленный для тебя. Тем паче, начальствующий мой терпеть не мог мя! Понеже подозревал в намерении занять его место.

По долгом размышлении, стало ясным мне: каковую бы ненависть не испытывал тот доноситель к своему удачливому сопернику, а не рискнул бы сей червь выступить супротив служивого внешнего сыска! Стало быть, некий из немалых чинов подзуживал его, пообещав поддержку. А кто? И распорядился я временно не допрашивать задержанного Первушу, ограничившись тем, что уже огреб он. Даже призвал к нему лекарей, дабы хоть отчасти очухался.

Дале начал рыть, кому было выгодно его задержание, прибегнув к помощи осведомленных знакомцев моих с большими связями.

Долго-ли, коротко, а нарыл! И выявил потаенное…

VII

Подлинное везение – так прожить отмеренный свыше жизненный срок, чтобы ни разу не обжулили по-крупному, ведь от малого все одно не уберечься. Аще все ж попал на кукан судьбы, и стало мучительно больно, не трепыхайся попусту, однако рискни изловчиться…

По увольнении из военного флота Агафон ощутил себя зело обжуленным государством. Поелику не получил на уход повышения в чине, а с ним и увеличения пенсии. При том, что не возбранялось сие, применительно к ударникам ратной и тыловой службы, к коим он относил и себя.

А ведь служил Агафон самым честным образом, предохраняясь от попадания в константинопольскую тюрьму Фиану, где отбывали сроки моряки, уличенные в должностных преступлениях. И закрывая в ходе ревизий вежды на явные хищения, оставлял себе лишь половину от размера мзды, а остальное передавал начальствующим, надеясь на их последующую благосклонность. «Зря надеялся, в урон самому! Вот к чему приводят избыточные чаяния и неразумное благородство!» – запоздало казнился он, весь в огорчении.

Да и в начале службы, состоя секретарем – рядовым чиновником флотского ведомства, составлявшим ведомости для выплаты жалования рядовым гребцам, затем и оптионом, ведавшим пищевым довольствием экипажей, никогда не злоупотреблял в особливо крупных размерах, а лишь просто в крупных.

И вот она, благодарность за многолетнюю умеренность! – отставка в самом среднем чине с незавидным пенсионом. Да и земельный надел выделили далече от столицы, еще с неудобьями, а размером всего-то в седьмь модиев. Не пожалование, а слезы одни и прямое оскорбление достойного ветерана!

А и того пуще – отказ от начальствующих на трудоустройство в Константинополе. Вразумили они: «Ноне напряг с вакансиями для отставников. Жди!». Да и направили его на рядовую должность в Авидос, не выдерживавший никаких сравнений с главным градом Империи!

И претерпев подобные унижения, кто не озлобился бы на месте Агафона, затаив жажду отмщения?!

Вектором сего он избрал сознательную неверность Отчизне, решив запродаться сходникам от арабов за приемлемую оплату, а на худой конец, наводчику от морских татей. Ведь имел он доступ к долговременному расписанию ромейских торговых судов, следующих в Эгейское море, в подробностях ведая о перевозимых ими товарах, численности экипажей и судовом оснащении. Осталось найти хотя бы одного такового, а не вешают засланные вороги на подлые свои выи уведомительные таблички: «Я шпион. (Вариант: «Я соглядатай от лиходеев»). Обращайтесь по надобности! Оплата по договоренности».

И приступил Агафон к раздумьям… Долго ли, коротко, а допер он, где перспективнее всего искать потенциального контрагента, с коим намеревался заключить устный договор об измене, ясно осознавая, что и таковой мечтает заполучить предателя, пребывая в поиске оного.