– Завтра я с Гетулой и Деном в деревню схожу, начнем поставки продовольствия и воды налаживать.

– Армян, – крикнул Тайжанов, колдуя над котлами, – для кухни тоже присмотри что-нибудь.

– Ты мне к завтрашнему дню список приготовь, да и вы тоже подумайте, если что нужно от них.

С утра установили закон: утреннее построение и распределение работ. Потом прошелся, убедился, что все при деле, кроме ночных часовых, забрал Дена с Гетулой, и мы направились в деревню к Хавиле.

Добрались без приключений. Принимали нас, как самых почетных гостей. Мгновенно накрыли на стол, вернее на ковер. Пока девчонки щебетали, хлопотливо расставляя еду, мы с Хавилой завели беседу о разном: о здоровье, о делах – то есть ни о чем, как это принято на востоке. Здесь традиция есть традиция. Краем глаза заметил, как Гетулка ходит по деревне с задранным носом, девки и пацаны роем вьются вокруг него, короче – герой героем. Причина проста – целых два дня с богами провел! Словом, есть чем похвастаться. Отвлекшись на него, не заметил, как передо мной появилась дочь Хавилы с кувшином воды. Наполнила протянутую мной чашу и встала у меня за спиной.

– Аззаж Дауд, позволь моей дочери служить тебе за трапезой, не отказывай ей в этой чести.

– Это для меня́ честь, Хавила.

Хавила слегка кивнул ей, и она осталась. Соблюдая приличие и поговорив еще чуток ни о чем, приступили к трапезе. Ели молча, но с аппетитом: что ни говори, а готовили у них вкусно, хотя, справедливости ради надо сказать, наш Тайжанчик тоже не промах. Поели, нам принесли фрукты – разные, большей частью незнакомые, из которых я узнал только финики и абрикосы. Угощая меня абрикосами, Хавила похвастался, что родина этого редкого плода – далекая страна, где праотец Ноах сошел с ковчега на землю. Что ни говори, вкуснее наших армянских абрикосов на свете нет, что в мое время, что в этом времени. Наевшись, мы ослабили ремни и разлеглись здесь же в тени.

– Хавила, а мы к тебе с просьбой пришли, – я перешел наконец к причине нашего прихода.

– О аззаж, все, что в моих силах, мы в долгу перед вами, и да помогут нам боги расплатиться с вами.

– Я не хочу платы, я прошу помощи.

– Все, что пожелаешь, мой аззаж, – сказал он с низким поклоном.

Я вздохнул, но понимая, что ситуацию не изменишь, продолжил:

– За твою помощь позволь преподнести тебе наш скромный дар, – и достал кокарду, пряжку и фляжку. Сначала протянул ему фляжку, предварительно продемонстрировав, как она открывается и закрывается. Хавила принял дар, благодарно поклонившись и прислонив его ко лбу. – Это сосуд для хранения живительной воды.

Далее я протянул ему начищенную до блеска бляху со звездой, ослепительно сияющей на солнце.

– Прими и это украшение на твой боевой пояс.

Когда дошла очередь до кокарды, я задумался: как ему описать, что это такое? Видимо, эту заминку Хавила воспринял по-своему, а может, принял кокарду за женское украшение, но он медленно перевел взгляд на свою дочь. Она степенно подошла и встала передо мной. Итак, решение за меня уже приняли. Мне же ничего не оставалось делать, кроме одного – решить, куда же мне присобачить кокарду? На голую грудь? Нет, не получится. Налюбовавшись девичьей грудью, я стал опускать взгляд… о! вот то, что надо – юбка, или как там она у них называется. Недолго думая, я присобачил кокарду на юбку, аккурат под симпатичным пупочком. Она зарделась, улыбнулась и убежала. Я посмотрел на Хавилу, пытаясь понять, что все это значит и не обидел ли я их чем-то. Но Хавила улыбался. Когда я вернулся на свое место, он положил руку на сердце и сказал:

– Спасибо, мой аззаж, за честь, которую ты оказал нам – мне и моей дочери. Я понимаю твой отказ взять ее в жены или наложницы. Ты божественный воин, ты живешь для боя, а не для семьи, и поэтому в тысячу раз ценнее твой выбор – тот, который ты совершил сейчас.