14. – «Мои устремления – быть воином и странником, и ты должна была это уразуметь ещё в самом начале, когда я отговаривал тебя идти со мной и предлагал вернуться домой – к твоей матери».

15. – «У тебя нет нормальных стремлений, и ты меня никогда не понимал и не поймешь. Моё и твоё окружение сильно отличались. Ты просто другой – возможно из-за того, что тебя как-то неправильно воспитали».

16. – «Меня воспитала пустыня».

17. – «Тебя воспитали жгучие пески, скорпионы и жестокие сарацины, и видимо поэтому тебе сложно понять мои чувства. Для меня понимание – это когда люди являются единомышленниками, слышат друг друга с полуслова, у них одинаковое представление о жизни и о том, как и что должно быть. А у нас нет этого понимания, и это подтверждается даже тем, что я тебе изливаю душу, а ты смотришь вдаль и думаешь, куда бы лучше пойти – вот так ты ко мне относишься! Но я больше не хочу тебя мучить, не хочу мучиться и сама».

18. Иногда разговор казался бессмысленным, но какое-то безумие всё-таки смогло довести путников до их распрей и ссор, и даже Атми Сиравн, которому по его сарацинской природе был свойственен холодный рассудок, постепенно и сам терял способность здраво мыслить и не мог ничего поделать ни с собой, ни со своей спутницей.

19. Он еле сдерживал своё недовольство всем, что происходило с ним и вокруг него. Проезжая мимо невысокого засохшего дерева, он вдруг кивнул вдаль и произнёс: «Какие сложные рассуждения для необразованной девушки, всю жизнь прожившей в деревянном доме с прогнившей крышей! Послушай, ты не чувствуешь присутствие чего-то потустороннего – некой силы, вновь овладевшей нами? Откуда, ты думаешь, взялась та серая завеса?»

20. – «Ты хочешь меня напугать? Не стоит этого делать. Здесь никакая потусторонняя сила ни в чём не виновата. Просто отпусти меня».

21. На этом закончился разговор. Атми оставил Офшии лошадь, и та ускакала прочь, а сам он отправился пешком на северо-восток. Печаль и гнетущие чувства поселились в их душах, будто ветром нагнанные тяжёлые тучи заволокли всё небо до самого горизонта. Ей было плохо, и ему было не лучше. Сарацин понимал, что его натура предрасположена к одиночеству, и теперь ему надо было побыть в полной тишине, чтобы разобраться со своими мыслями и планами. Офшия, в противоположность, не любила тишину и нуждалась в таком же страннике, как Атми, но только который смог бы понять всю сложность её натуры…

22. Лишь незаметная и мимолётная мысль о совершенстве оказалась способна возвести стену непонимания между путниками, которые совсем позабыли, что в этом мире нет ничего идеального, а сильное желание находиться в идеальной обстановке только усиливает раздражение и разногласия. Ещё не так давно путники смогли бы это понять, но какие-то безвестные силы этому воспрепятствовали.

Глава 2: Рукопись Атми Сиравна

1. На посеревшем небе виднелась одна единственная звезда. Она была серой и своим видом наводила ужас. Она не была похожа на обычную звезду и напоминала око преисподней, описанное в древних легендах.

2. Ничего кроме мерзости запустения в земле, где проходил Атми Сиравн, не было, и в его душе, пожалуй, было то же самое. В его глазах мир лишился света и радости, и ни о чём добром думать он сейчас не мог.

3. Потеряв спутницу и лошадь, Атми шёл один, а серая мгла на горизонте всё сгущалась и сгущалась. Это был не туман, не тучи, не дым, а нечто иное – гнетущее душу и подавляющее светлые чувства.

4. И вот, на зов своего непонятного подсознательного чутья сарацин пришёл в загадочное и зловещее место.

5. Присев возле большого камня, он достал из сумки лист бумаги и, сожалея, что в мире нет ни одного человека, способного выслушать и понять его, принялся записывать свои мысли. Он сочинял текст в состоянии душевного волнения и отчаяния, но несмотря на это, ему всё-таки удавалось взглянуть на свои проблемы со стороны. Вот его строки: