Хасан не шутит.

До меня только сейчас доходит. Раньше всё было как сон. Ужасный кошмар. И отец…

Отец просто немного чокнулся после кладовки. Поэтому отпустил меня.

Потому что… Я ведь никому не нужна! Я студентка. Скромная писательница. Я поверить не могу в то, что кому-то нужна.

А сейчас…

Будто в голове простреливает. От реальности происходящего. Тело начинает покалывать, в ушах шумит, сердце барабанит в бешеном ритме.

Я хочу сделать вдох, но грудь сдавливает так, что воздух не проходит. Неужели правда?

Прям совсем правда?

Боже…

Я не верю. Не хочу верить. Но страх – липкий, мерзкий, разрастается внутри, заполняя собой всё. Я могу сколько угодно отрицать, но это правда. Это происходит со мной.

Меня действительно хотят убить.

Я моргаю, чувствуя, как горло перехватывает. Нужно дышать. Нужно собраться.

– Как… Как это работает? – мой голос срывается, но я заставляю себя говорить. – Они просто кидают заявку и… Что, ждут, пока кто-то согласится? Как, блин, доставка еды?

– Почти, – зло усмехается. – Только кидают напрямую. Эксклюзивный заказ.

– Ты… Маловато я стою, – хмыкаю, стараясь справиться с волнением. – Или ты такой себе киллер…

– Это в валюте, Барби.

Мои губы приоткрываются в шоке. Хлопаю ресницами. Прикидываю цифры в голове…

Да я сама себя грохнуть готова за такую сумму!

А он…

Получается, мужчина отказался от этих денег? Решил сыграть в благотворительность?

Не понимаю… Правда, не понимаю, почему он отказался. Какая ему выгода?

Или наказать меня – лучшая награда? И где гарантия, что это всё не хитроумный план, чтобы наказать меня?

К горлу подкатывает тошнота. Я смотрю на мужчину, но глаза словно не фокусируются.

– Дошло? – голос Хасана звучит жёстко.

Как удар плетью. Он смотрит на меня, с прищуром, тяжело, оценивающе.

Я молчу. Просто молчу, потому что не могу заставить себя говорить. В горле пересохло, язык будто прилип к нёбу. Дыхание сбивается, и я чувствую, как мои плечи дрожат.

Киваю. Медленно. Почти незаметно.

Хасан ухмыляется, но в его взгляде нет насмешки. Только холодный расчёт.

– Отлично, – говорит он, выпрямляясь. – Тогда слушай правила.

Я заставляю себя дышать глубже. Холод пробегает по коже, волосы на затылке поднимаются дыбом, но я не отвожу взгляда. Я не могу себе этого позволить.

– Ты ведёшь себя хорошо. Без истерик. Без попыток сбежать. Без выкрутасов, – он скользит по мне взглядом, прищуривается. – Ясно?

Я сжимаю зубы, ощущая, как пальцы впиваются в ладони. Наконец, коротко киваю.

– Молодец, – удовлетворённо цедит Хасан.

А затем достаёт нож.

Мои лёгкие сжимаются, сердце делает болезненный скачок в груди. В тот же миг страх накрывает меня ледяной волной.

Хасан приближается. Я чувствую его тепло, ощущаю, как его ладонь скользит по моей ноге, чуть выше колена, и я вздрагиваю.

– Спокойно, Барби, – шепчет он, ведя лезвием по скотчу, которым стянуты мои запястья. – Хотя мне нравится, когда ты дрожишь.

Холодный металл касается моей кожи. Он скользит чуть выше, поддевает клейкий материал… И с лёгким движением разрезает его.

Я резко дёргаю руками, растирая ноющие запястья. Кожа горит, на ней остались красные следы, но мне плевать. Главное – они больше не связаны.

Я перевожу взгляд на Хасана. Он наблюдает за мной, оценивает. А потом медленно наклоняется, хватает мои ноги, ловко поддевает ножом скотч на лодыжках и избавляет меня от последних ограничений.

Свободна.

Но не спасена.

– Вот так, – медленно говорит он, поднимаясь. – Видишь, Барби? Когда ты хорошая девочка, всё гораздо проще.

Я прожигаю его взглядом. Он ухмыляется в ответ.

– В машину, – бросает он.

Я сжимаю зубы, заставляя себя подняться, сделать шаг к пассажирскому сиденью. Сажусь в машину, чувствуя, как напряжение сдавливает позвоночник.