«Христовенький ты мой, что же с нами будет? – не раз спрашивала его ночью Руслана, с готовностью подставляя для поцелуя свои мягкие податливые губы. А он не принимал ее слова всерьез. Ведь у них все было хорошо, и никто не мог омрачить их тихого счастья. И лишь однажды он не на шутку встревожился, когда Руслана резко оборвала его.

– Хватит болтать о будущем, – сказала гневно. – Уж лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой. Радуйся тому, что имеешь.

Юшманов чувствовал, что Руслана хранит какую-то тайну, однако боялся спросить об этом.

После смерти его стариков она и вовсе замкнулась в себе. Юшманов как мог успокаивал ее, говорил, что это просто совпадение и в следующем месяце они обязательно поженятся, но она лишь грустно улыбалась в ответ. А однажды, придя с работы, он не застал Руслану дома.

Юшманов долго искал ее. Поднял на ноги всех друзей и знакомых, однако Руслану никто не видел.

Неопределенность мучала и угнетала его. Казалось, что Русланы уже нет в живых. Он уже готов был обратиться за помощью в милицию, когда одна из ее многочисленных подруг позвонила ему по телефону и сказала, что она уехала в другой город.

«Ну и Бог с нею!» – разозлился Тимоха и замкнулся в себе. Однако потом ему стало так плохо, что уже не мог больше оставаться дома. Повсюду мерещилась Руслана.

Он быстро собрал свои вещи и пошел на вокзал, где сел в первый попавшийся поезд, который повез его навстречу неизвестности.

Тогда ему хотелось поскорее забыть и Руслану, и все, что было связано с ней. Не удалось…

С той поры минуло двадцать лет. Однако нынче у него такое чувство, что по-настоящему жил только тогда. Все, что случилось потом, было до того уныло, скучно и однообразно, что об этом даже не хотелось вспоминать. Сейчас он даже не скажет, как оказался в маленьком, утопающем в нежной зелени яблоневых садов городе на берегу Днестра. Да так ли это важно? Он перестал радоваться жизни с той самой минуты, когда Руслана ушла от него…

Сердце в груди ворочалось медленно и тяжело. Харон приподнялся на кровати, и, упершись затылком в холодную металлическую спинку, произнес мрачно:

– Что же ты покинул меня, друг перший?

Слова эти были адресованы к старику-соседу, который умер на прошлой неделе.

Он любил с ним выпить. Старик был наполовину татарин, наполовину узбек. Харон в шутку величал его Абдуллой. Однако старик не обижался.

– Как жизнь? – спрашивал Харон.

– Конусом, – бойко отвечал старик. – Иду мелким шагом, робким зигзагом.

На его языке это означало, что жизнь катится к своему концу. Но Харон не припомнит случая, чтобы старик отказался от выпивки.

– Хвала Всевышнему! – обычно говорил Юшманов, наливая ему полный стакан.

– Воистину воскрес! – отвечал старик.

Харон улыбнулся: веселый был сосед, царствие ему небесное. Он и вспомнил-то старика сейчас, чтобы избавиться от мыслей о Руслане, которые стали тяготить его.

Харон почувствовал необычайную ясность в голове, и, как это уже не раз бывало, стал мысленно разговаривать сам с собой. Это было похоже на тренировку ума. Если бы он этого не делал, то уже давно сошел бы с ума.

Харон даже выпрямился теперь на кровати, и скрестил на груди руки.

«Почему мир так велик? – спрашивал у себя и тут же отвечал. – Да потому, что Господь не отвергает ни одной песчинки».

Харон подумал, что все русские люди живут ожиданием лучших времен, которые так и не наступают. Раньше ему тоже казалось, что впереди целая жизнь, а сейчас выходит, что у него нет будущего. Грустно. И что за время приспело, чтоб его волки сожрали!

Дождь как-то незаметно поутих, потом и закончился. Легкий ветер раскачивал ветви деревьев за окном, дробя зеркало лунного света на сотни зыбких осколков.