Как только появились первые признаки буйства стихии – потемневшее на востоке небо, сполохи грозы, усиливаюшийся ветер, вздымающиеся волны, – поторопились уйти подальше от побережья. На этом участке нет удобной гавани, которая могла бы защитить наши суда от надвигаюшегося бедствия, может выбросить на каменистый берег и разбить суда. Через два часа пришлось убрать паруса, штормовой ветер рвал их и угрожал перевернуть наши утлые суденышки. А потом началось светопреставление, волны бросали нас с гребня в пропасть, а потом вновь поднимали до черных небес. Мы уже не видели друг друга, только иногда рядом проносило летящий корпус какого-то судна. Я в отчаяние, зная, что с такой силой стихии мне не справиться, но от безысходности встал на ноги, рискуя быть смытым за борт, поднял голову к небу и воззвал Господа дать мне силы и спасти людей, доверивших мне свои жизни.

Вложил в крик своей души всю боль, переполнявшую меня за эти часы, что я терял своих товарищей. Через мгновение увидел, не веря своим глазам, небо ответило мне, сквозь сплошные тучи пробился луч света и упал на нас, за ним появилось все увеливаюшееся окно чистого, голубого свода, от него расширяющимся конусом пошла вниз переливающаяся радугой стена вокруг нас. И тут же все изменилось, ветер стих, волны улеглись, только легкая рябь шла по воде, сквозь прозрачную стену видно было продолжающуюся буйствовать стихию. Огляделся вокруг, на нашем островке безмолвия увидел почти все свои корабли, даже трофейные, неведомо как собранные с раскидавшего нас моря. Недостающие суда, по-видимому, канули в пучину моря. Люди на кораблях встали на ноги, все смотрели на небо, откуда на нас лился чудесный светло-золотистый свет. Потом кто-то громко воскликнул, показывая на меня, за ним другие, что-то громко крича, разобрал их слова не сразу:

– Спаситель наш, посланник божий!

Понимаю их благодарность, считают меня причастным к чуду, но что-то слишком эмоционально они выражают свои чувства, совсем не похоже на сдержанных казаков. Но еще более поразили стоящие рядом мои товарищи, они встали на колени передо мной и преклонили головы, как будто я в самом деле ангел во плоти. Недоумевая, попытался привести их в более рациональное состояние:

– Братья-казаки, не надо мне кланяться, я же не святой, лучше помолимся Господу за спасение наше!

Один из старших моих помощников, сотник Кулибаба, поднял голову, не вставая с колен, с каким-то восхищением произнес:

– Иван Лукьянович, ты не святой, ты посланник божий, спаситель мира! Он пометил тебя венцом над главой, как сына своего, Христа-Спасителя!

Провожу рукой над непокрытой головой, конечно, ничего не нашел, только почувствовал идущее от нее тепло, посмотрел внутренним взором – вот это да! Действительно, над головой сферой светится золотой венец – нимб, как на картинах у ангелов, пометил меня боже своим знаком! И что же мне теперь делать, быть иконой или идолом не хочу, я обычный человек, пусть и с некоторыми божественными способностями. Вхожу в свое энергетическое поле, пытаюсь втянуть, растворить пресловутый нимб, а он не отзывается, так и остается сиять. Тут уже взмолился, вновь обращаюсь к всевышнему, не надо мне видимый всем знак, я хочу жить простой жизнью на благо своего народа. И только потом светящийся ореол постепенно исчез, слился с общим фоном.

Двое суток бушующее за призрачной стеной море несло нас в неведомом направлении, среди казаков первые эмоции от чудесного спасения постепенно улеглись. В ожидании окончания шторма мы занимались обычными делами – велись разговоры, казаки вспоминали похожие истории или пересказывали легенды, услышанные от стариков, кто-то отсыпался или правил саблю, чистил самопал, а кто-то молился, благодарил Господа и просил не оставлять без милости детей своих. Когда шторм унялся и море успокоилось, стена исчезла бесследно, ничто больше не напоминало о происшедшем чуде. Вокруг до самого горизонта расстилалась бескрайняя водная равнина, по светилу с помощью нюрнбергского квадранта, солнечных часов и карты рассчитал, в какой части моря мы оказались.