Когда родители боятся начальства, учителей, то и ребенок, видя трепет родителей, их некоторую социальную несмелость, не то чтобы копирует такую форму поведения, но чувствует себя так, словно он из семьи немного неполноценных, не очень качественных людей.

Поэтому родителям стоит задуматься о себе, своей самооценке и своих формах социального взаимодействия и задать себе вопрос: а не веду ли я себя, как жертва дома, в отношениях с соседями, на отдыхе, на работе? Пожалуйста, держитесь всегда достойно и ходите с прямой спиной.

Замечу, что такое «прямохождение» не обязывает никого унижать – ни соседей, ни учителей вашего ребенка. Напротив, достоинство и благородство – родные сестры.

«Синдром подвала»

По моим наблюдениям, некоторые родители, как правило, из нижнего слоя общества (условно – «подвала») не желают своим детям отрыва от этого нижнего слоя, не в силах пожелать детям бо2льшего.

И поэтому ничего не делают для того, чтобы дети получили высшее образование. А если дети хотят выйти в люди, родители им говорят что-то вроде: «Сиди не высовывайся, у генералов свои дети, кому мы нужны!»

Такие родители на платную профориентацию не ходят. Они не доверяют никому, зная точно, что их обманут. Весь мир людей представляется им опасным и лживым.

Дети с «комплексом подвала» даже если поступают в институт, то чаще всего в самый плохонький. Они потом так и не поднимаются выше: работают секретарями, продавцами-консультантами, администраторами в салоне красоты.

Спустя годы они все-таки приходят на профориентацию взрослых, и я почти физически ощущаю эту веревку, которая тянет этих людей вниз и не дает подняться.

Взрослые дети с «комплексом подвала» хотят реализовать себя, но не верят, что имеют на это право. Они мечутся, недовольные собой, боятся оценок.

Как выглядит неуверенность?

Неуверенность может выглядеть как лень или застенчивость (ребенок сильно волнуется перед выступлением на публике).

А может, это просто адекватность?

Иногда, напротив, отказ от публичных выступлений происходит не от неуверенности в себе. Человек не хочет выступать на сцене потому, что ему приятнее в одиночестве заниматься каким-то делом. И он себя чувствует таким образом увереннее, в своей тарелке. А на сцене не то что не уверен, а просто непонятно – зачем это делать? Ему комфортнее что-то создавать в уединении.

Если человек уверен в том, что у него нет ни слуха, ни голоса – это уверенность или неуверенность в себе? По-моему, это вполне может быть просто адекватной самооценкой.

Выходит, что кажущаяся неуверенность в себе может быть формой адекватности.

Подросток уверен в том, что он не знает китайского языка. Он также уверен, что за месяц он его не выучит. Это уверенность в себе или неуверенность в себе?

Он уверен, что не сможет перепрыгнуть с одной крыши на другую. Он никогда этого не делал и точно знает, что навыка такого у него нет. Его «я не смогу» – выражение адекватной самооценки. Конечно, лучше было бы добавить: «Я не готов сейчас».

А если и желания такого нет – учить китайский или каскадерствовать: «Я не умею прыгать и не хочу этого хотеть?»

Чтобы сказать себе честно: «Я не хочу этого хотеть», – нужно быть в контакте с самим собой. Надо чувствовать свои желания.

И если ребенок чувствует свои желания и отличает их от общественного давления, то он большой молодец. Может быть, ему придется даже страдать, но из него вырастет свободная личность, то есть человек, способный проложить свою колею.

Внутренний конфликт

Неуверенность переживается как смятение, замешательство. А это происходит порой оттого, что не принято важное решение: какой я («я-концепция»). Например, что лучше: быть ленивым, но способным или не очень способным, но трудолюбивым? И ребенок не знает, как ему лучше: трудиться или не трудиться? Будешь трудиться – ботаником прослывешь. А не трудиться – будешь троечником. Ну, как быть?