Затем перед ней явилось белое небо, а в нём – множество огненных цветов, и она знала, что это – аэропорт, а цветы – космические корабли, то есть альрома. Ей открылись линии полёта этих цветов, мириады дорог, пронизывающих всю вселенную… Она готова была со скукой отвернуться от привычного зрелища, как вдруг в одном из цветков на конце далёкого, почти исчезающего пути ей почудилось что-то знакомое. Она вспомнила, что знала его в детстве; над её головой раскрывались его кипящие серебром лепестки, с ним спорили на непонятном лучистом языке те затерянные души…
«Чалэ», – мелькнуло воспоминание, и Жанна, не успев подумать, закричала во весь голос:
– Чалэ! – и ринулась вслед за кораблём.
1
Вздрогнув, Жанна открыла глаза – она сидела в лаборатории в подвале Чейте, и часть приборов у неё на столе была расплавлена электрическими зарядами, а часть кристаллизовалась и рассыпалась, но Жанна не обратила на это внимания, потому что её мысль побежала вдруг вперёд, вперёд и вдаль над поверхностью земли, и она увидела наконец, где собираются потоки альрома, и странно было, как ей удавалось раньше этого не замечать: вот же, в глубине континента, в пещере под землёй…
И тогда она увидела Пульс. Он сидел там, в защитной телепатической капсуле, свернувшийся в бутон, насупленный, и только с одного бока ещё оттопыривался один любопытный лепесток.
«Чалэ!» – крикнула Жанна, машинально вскочив на ноги, – не вслух, мысленно, но так громко, что услышали, наверное, все в замке – хоть и не поняли, что значит этот зов, – она сама почувствовала, как эхо её голоса прокатилось над землёй и достигло Пульса. Он недовольно насторожился. «Чалэ!» – снова крикнула Жанна.
«Я. Кто говорит?»
«Да ведь это я! Ты что, не помнишь? Я, Жанна».
«Жанна?.. – неуверенно переспросил цветок. – Дочь Сорвахра и Аллат?»
«Ну да!»
Пульс удивлённо оттопырил ещё один лепесток.
«Вот уж кого не ожидал услышать», – искренне поразился он.
1
Мария, спустившись в лабораторию, застала Жанну торопливо собирающей кристаллы и приборы в специальный, с бархатными ячейками внутри, чемодан.
– Ты чего тут орала? – поинтересовалась она, с удивлением наблюдая за непривычно взбудораженной подругой. Жанна на мгновение остановилась и задумалась.
– Так. Сон приснился.
Она стряхнула со стола мусор, захлопнула чемодан и накрепко защёлкнула застёжки.
– Собралась куда-то?
Жанна молча присела, словно только сейчас заметила, что куда-то собралась.
– Хочу поехать в одно место, – неопределённым тоном медленно проговорила она. – На некоторое время.
– Ты, как всегда, предельно точна в своих выражениях, – одобрительно заметила Мария. Жанна всплеснула руками:
– Марика, тебе что, всё надо объяснять?.. Говорю же человеческим языком: я отправляюсь искать Пульс!
IV. Страж
1
Павел всю жизнь провёл в грандиозном подземном святилище древних, строго по расписанию выходя на телепатическое дежурство, и был этим очень доволен. Происходившее на поверхности земли его ничуть не занимало, и вампиров, живших среди людей, он искренне считал мутантами, повредившимися умом. Павел происходил из семьи потомственных стражей Пульса, его родители даже носили неземные имена, хотя не были изначальными. Правда, сам он освоить альде так и не сподобился: громоздкий, отмирающий язык, большинству понятий из которого не было в окружающей реальности ровно никаких соответствий, – все эти многоэтажные метафоры казались чьей-то пафосной, но совершенно бесполезной выдумкой. Так же бездумно он относился и к исполнению своих «духовных обязанностей»: требовалось в соответствии с графиком, составленным исходя из расположения светил, или по особому сигналу Пульса появляться в одном из наблюдательных пунктов – лабораторий, уставленных сундуками с кристаллами, – и принимать картины, поступающие с поверхности, – в основном крайне неприглядные и порой категорически не поддающиеся дешифровке эпизоды, по-видимому, из жизни одичавших сородичей. Впрочем, вникать в бушующие страсти не требовалось, наоборот, работа считалась эффективной до тех пор, пока удавалось сохранять позицию наблюдателя, но всё равно из-за нагрузки на психику у стражей развивалась высокая профессиональная утомляемость, так что телепаты всё чаще покидали подземный храм, чтобы начать обычную жизнь, с одним условием: скрывать от непосвящённых правду о своём прошлом и о местонахождении Пульса. Некоторые кэлюме, оставив службу, отправлялись путешествовать; другие занимались научными изысканиями, пытаясь разгадать тайны древних. Что касается действующих телепатов, многие жили как в полудрёме, регулярно наведываясь внутрь Пульса, чтобы выловить в волнах альрома какую-нибудь экзотическую грёзу: официально эта процедура предназначалась для реабилитации после дежурства, но фактически «изменение сознания» обрело популярность и превратилось в едва ли не смысл существования подземного храма. Кэлюме, волею судеб, традиции и родословной оказавшиеся в привилегированном положении хранителей альрома, не отказывали себе в удовольствии окунуться в мир фантасмагорических видений, кипевших внутри цветка. Стражи объясняли причудливый эффект наличия у Пульса «как бы сознания» понятиями изначальных о декоративной отделке техники, а сам Пульс считали чем-то вроде особо прочного топливного бака.