Понятно теперь, почему его голод молчал – проклятые хоть видом и похожи на нечисть, но все же совсем от другого исходят. И прав был лешак, спрашивая, чем он смотрел. В деревне Хан свой ведьмачий глаз только старосте и показывал, а его, видно, проклятье стороной обошло, вот он ничего и не заметил.

Ведьмак принюхался.

Слева, где туман усиливался, тянуло холодом и навью. Достав свои кинжалы, Хан крадучись двинулся в эту сторону. Он был готов к удару, но все равно пропустил его.

Существо сбило его с ног, и ведьмак, перекатившись, снова поднялся, выставив вперед два острия. Весьма вовремя. Напоровшись на зачарованную сталь, существо зашипело. Из раны хлынула черная кровь. Не мешкая, Хан коротким рывком вспорол чудовищу горло, едва увернувшись от ответного удара когтистой лапой.

Монстр заметался, желая подняться, но не смог, мешком упав к ногам ведьмака. Дождавшись, пока чудище перестанет дергаться, Хан опустился на корточки, желая разглядеть его поближе.

Конечно, он не был специалистом по проклятиям – это дело магов, да ведуний – но кое-что в этом все же понимал.

Длинные черные руки, тонкие, с шишками суставов, оканчивающиеся острыми когтями; такие же ноги. Тупая морда, похожая на рыльце спинохвоста и пасть, полная острых клыков. На земле, окруженный туманом, лежал дамнар. Большая редкость – Хан про них только слышал, и то лишь краем уха.

Проклятий было великое множество, но каждое из них действовало по-разному. Некоторые лишь портили внешность, какие-то лишали удачи, другие после смерти превращали проклятого в низшую нечисть, и тогда появлялись ведьмаки.

Однако были и такие, что изменяли человека еще при жизни, обращая его в нежить – неестественное создание, противное самой природе, смесь яви и нави. Нежить была подвластна магам (и то не всем и не во всем), и йольфам, а вот ведьмаков совсем не интересовала – взять с нежити было нечего. Как ясно из названия, жизни там не было, как и смерти. Одно слово – немертвые. Пустые.

Для подобных проклятий требовалась особая сила, поэтому пользовались ими редко.

Дамнар, едва ли не самая опасная форма нежити, был последствием родового проклятия, выделявшегося на фоне всех остальных.

Оно действовало не на кого-то одного, а накрывало от трех до трех десятков поколений, в зависимости от могущества наложившего его.

Все потомки проклятого рода, оборачивались дамнарами после достижения определенного возраста, который можно было оговорить отдельно.

Став нежитью, проклятый мучился, не имея возможности ни жить, ни умереть. Дамнары были довольно агрессивны, и если б не местный лешак, наверняка погубили бы уже всю деревню.

Убить дамнара можно было лишь зачарованной сталью, либо огнем – солнце его, как и многих из нежити, не страшило.

А вот превратить дамнара обратно в человека казалось практически невозможным – чем дольше проклятый существовал нежитью, тем прочнее он связывался с миром нави, переставая принадлежать этой реальности. Поэтому с дамнаров возвращались только те, кто совсем-совсем недавно обратился.

Если Хан снимет проклятье, дамнары, к счастью, перестанут существовать, поэтому попробовать стоит. Но людей ему уже не воротить. Некоторые-то, считай, почти сотню лет монстрами ходят, куда им обратно?

Пнув ногой труп дамнара, Хан поспешил в деревню.

Избавиться от проклятья можно было двумя способами – убить того, кто его наложил, был самым простым из них, но редко когда исполнимым.

Особенно здесь, где проклинал явно сильный йольф, причем очень давно.

Хан поморщился. Связываться ни с эльфами, ни с йольфами он не хотел. Но и оставлять людей на произвол судьбы было не в его правилах.