– Нет, – Владимир имел кредо:

– Кто не хочет – тот не может.

Но вот было, несмотря на сопротивление времени и пространства. И не только, сама Роз Мари играла в нем не последнюю роль. Она нагло вызвала его во двор ресторана, а уж дальше он сам провел ее к тому месту с двумя заросшими травой ступеньками, где была видимая из банкетного зала дверь в винный склад.

И сделала минет.

– Чтобы ты больше не думал, как будто я тебе что-то должна, – только и сказала она.

– Их бин, – сказал он, и поправился только после того, как она ушла обратной дорогой без него: – Их либэ дих. – Поздно, ибо мало того, что ее уже не было, но и приходилось сомневаться:

– Была ли вообще.

– Но обязательно пусть напомнит, если придет еще раз, – сказал он, и встал со стула, где скрывался от нуждающихся сиськи-миськи в чашечках кофе официантов и официанток.

Если нет – расскажу ей всё сам, честное слово: не побоюсь.

Она пришла вечером с той симпатичной светловолосой подругой, которая в субботу звала его с собой, в том смысле, что всё будет отдельно, если он поторопится. Он уже подумал, не лучше ли взять ее, эту Зену – Королеву воинов, готовую почти как все дать лишь бы взяли, как Енот – сволочь – упер ее чуть ли не силой за свой стол. А он даже подумал, что этот строитель коровников и игрок, не присутствует сегодня в ресторане.

И, о ужас! этот его стол оказался рядом со столом Ивана и его команды. Что означала:

– Более-менее выпьют и начнут играть. – А чтобы не нарушать запрет директора, с железку, а не в карты.

Тем не менее некоторым это как об стенку горох. Едва начались танцы, Серый по дополнительному прозвищу Коряга и Черный начали играть в карты под столом, поставив там свечку. Свечи решили разрешить только недавно – буквально несколько дней назад, ибо подумали:

– Если ресторан сгорит, – то туда ему и дорога, построят новый.

Хотя были и противники такого радикализма, они считали, что новое если и бывает, то очень редко. А скорее всего, и редкость – это большое преувеличение.

Но вот именно это и произошло:

– Енот проиграл пару золотых пятерок Гусю и Черному, которые обыграли под столом Корягу Серого на восемь пятерок, которые, как только теперь все узнали:

– Он выиграл прошлой ночью у Енота на хате его телки.

Енот не выдержал напряжения мелькания денег мимо его носа и убежал в сарай Нерона, где он жил, если не было подходящей телки, и где спрятал третью часть, выигранных у Ивана золотых пятерок.

Деньги в иво золотых пятерках – червонцы еще не пошли в ход – завертелись, как листья в ноябре, напомнил Пушкин плохую примету появления нечистой силы.

Вова за стойкой подумал, что всё очень сложно получается, если смогли – даже в запретной зоне – выиграть десять золотых пятерок такие придурки, как Черный и Гусь.

Подошел злой Коряга и так ударил кулачищем по стойке, что погасла одна лампа дневного света внутри ее.

Подошла администратор и попросила его удалиться ко всем чертям. Но, к удивлению многих, Коряга нашел тысячу рублей, и как солидный человек приперся опять, дал администраторше пятерку, попросил два рубля сдачи, и заказал в баре бокал шампанского и бутылку пива.

– Надо заплатить за погасшую лампу, – сказал Вова.

– Сколько? Пять рублей хватит? – он положил на стойку уже приготовленную пятерку. Потом еще одну, чтобы заморозил бутылку Брют.

– Десять, – уже мягче сказал бармен.

– Дорого.

– В Ялте пятнадцать.

– Да?

– Да, и то в кувшин переливают.

Коряга продолжал сидеть за стойкой и нервировать Вову своим присутствием. Он только чуть пригубливал из бокала, и периодически смотрел назад, выбирая подходящий момент, чтобы принять участие в игре. И уже хотел двинуться туда, где звенели деньги, которых у него никогда вообще не было, как к нему прямо с выхода приблизилась прелестная носатая дама, и предложила: