Одевшись, Адам вернулся на кухню и заварил себе кофе. Пусть, он поспит днём, но не сейчас, когда каждый шорох и звук заставлял сердце уходить в пятки. На чердак вела лестница со двора, и Адам, хоть и хотел узнать, что там происходит, решил, что это можно отложить до утра. От нечего делать он снова принялся разбирать неровный почерк Агнессы.

Тётка писала о городке. То она говорила, как тут хорошо, то пугала какой-то немыслимой жутью, так что Адам даже не мог понять, была ли она в себе, когда взялась за ручку. В любом случае на третьем листе повествование его внезапно увлекло.

«…Ты уже видел детскую площадку, милый, – писала Саванж. – Никогда не задерживайся там, чтобы не увидеть ненароком, во что превратились наши дети. Да и вслед местным жителям не смотри пристально. Особенно тому, кто принёс тебе это письмо. Конечно, Самюэль на самом деле добряк, но всё же не пялься ему в спину, Адам, никогда, никогда… А та девушка… она и сама придёт к тебе, это будет уже завтра, я-то знаю. Ты прости мне, что я, старая калоша, позвала тебя сюда так поздно. И спасибо за белый цветок, тут ты угадал…»

У Адама мороз прошёл по коже. Откуда бы Агнессе знать про белый цветок? Если всё, что было написано до этого, ещё можно принять за бред полубезумной старухи, но уж про розу-то ей было никак не догадаться!

Он перечитал отрывок ещё несколько раз, но буквы не изменились, это не усталость играла с ним жуткую шутку, Саванж действительно упомянула белый цветок.

«Может, письмо поддельное, – пришёл в голову Адаму более логичный вариант. – Кто-то видел, что я купил эту несчастную розу и написал… Но почерк?..»

Однозначного ответа на это не было. Вряд ли кому-то было интересно подделывать каракули старой Агнессы только для того, чтобы поиздеваться над недавно приехавшим пареньком. Конечно, уверенности и в этом не было – мало ли, какие сумасшедшие тут водятся – но всё-таки Адам склонялся к тому, что письмо настоящее.

«А может, просто так совпало, – решил он. – Случайно. Я просто купил белую розу, а она написала „белый цветок“ вовсе не потому, что точно знала об этом».

В соседней комнате тонко звякнуло стекло. Адам мгновенно нащупал рукоять кухонного ножа, хотя, признаться честно, вряд ли ему что-то бы дало столь тупое и маленькое оружие, если бы в дом кто-то действительно залез. Но зато это помогало унять страх.

Окликать было бессмысленно. Адам прокрался к выходу и, прижавшись к стене, заглянул в щёлку приоткрытой двери в тёмную комнату. Казалось бы, там всё было в порядке. Только штору трепало ветром.

«Само открылось?» – придумал себе объяснение Адам. Нашарив выключатель, он щёлкнул им и сам зажмурился от яркого белого света.

Но в комнате никого не оказалось, только окно было поднято. Стекло же в нём держалось чудом – множество мелких трещинок змеилось во все стороны. Точно кто-то бросил камень.

– Сумасшедшие, – фыркнул Адам, закрывая окно и, на всякий случай, завешивая плотные шторы. – Что я им сделал?..

Снова в доме было тихо – таинственные часы замолчали, как исчезли шуршащие лапки и скрипы. Наверное, можно было бы даже заснуть, но Адам теперь не спешил верить этому покою. Встревоженный, он допил кофе, умылся и занялся уборкой, чтобы за делами забыть и о письме, и о враждебном настрое, который явно чувствовался в самом воздухе Хани Ярд.

Утро внезапно порадовало солнцем, голубоватое небо казалось линялым, а свет, пронизавший поднимающиеся от земли влажные испарения, рассеивался, становясь очень мягким, точно Адам попал в компьютерную игру, где вся графика была размытой, нечёткой.

День оказался тёплым, но очень влажным, даже дышать было трудно. Никакого ветра, и облака застыли в невнятной голубизне, не двигаясь с места.