– Это для дам, чтоб варить смесь для свечей.

На этой фразе Ингрид смутилась, и он заподозрил, что Ингрид подумала об огромной разнице между нею и теми леди. Сделав вид, что ничего не заметил, он прошел к столу и, взяв пару ягод, закинул в рот.

Упругие шарики лопнули на языке, разливая сок с винным привкусом. Их семена напоминали заморскую пряность корицу, которую привозили им фалернские купцы.

Ингрид тоже приблизилась, и он протянул ягоду и ей. Она робко обхватила ее губами. Омод тут же прижался к ним в поцелуе, смешивая его вкус со вкусом ягод.

Когда они оторвались друг от друга, Ингрид затеребила веточку мирта.

– На празднование собралось много леди…

– Да, в замке прежде столько не бывало.

– И многие из них красивы…

– Возможно. Я не присматривался.

– Наверняка среди них есть очень богатые, из древних родов.

– Вообще-то, действительно, есть среди них одна.

Лицо Ингрид огорченно вытянулось.

– И она юна и прекрасна?

– Она старше матери и обладает довольно… необычной внешностью.

Ингрид тихонько перевела дух. Лицо посветлело.

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому, – она прикусила губу, – потому что зачем тебе ходить ко мне, когда любая из них почтет за счастье внимание короля? И… у них такие мягкие руки, и нежные голоса, и красивые платья.

– Хочешь, я и тебе платье подарю?

– Куда я его надену? – рассмеялась она, но щеки порозовели от удовольствия. Казалось, терзавшее ее беспокойство слегка улеглось. – Чтоб зажигать жаровни? Или взбивать перины?

– Идея с взбиванием перин мне нравится, – улыбнулся Омод и потянул ее на лавку.

Алекто нашлась во внутреннем дворе. Они с Каутином лепили что-то из снега, собирая его с бортика фонтана, на котором сидели. Вернее, Каутин лепил, а она вяло мяла его покрасневшими пальцами. Эли возился рядом с Хрустом, не обращая на них внимания.

– Что вы делаете? – кивнула я на снег в руках Алекто.

Она расставила пальцы, и белые слипшиеся комочки просыпались между ними.

– Держу снег, – пожала плечами она.

– Вы все еще обижаетесь из-за того, что не смогли пойти в розарий?

Алекто снова пожала плечами.

– Какое мне дело до общего веселья и цветов, прекраснее которых мне никогда не увидеть в жизни? Ведь я люблю носить черное, не развлекаться и проводить время в компании матери и скучных братьев.

– Эй, – возмутился Эли, – кого это ты назвала скучным?

Алекто ответила кислым взглядом.

– А ты что лепишь, Каутин? – повернулась я к старшему сыну.

Он покраснел и показал мне розу. Цветок оказался на удивление искусно выполнен.

– Это он для королевы, – фыркнула Алекто.

Каутин покраснел еще сильнее и опустил глаза. Но ответил спокойно.

– Ее величество – удивительная женщина.

– Это ты понял по ее платью? Или красивому лицу? – язвительно спросила Алекто. – Ты не обменялся с ней ни словом – как ты можешь судить о ее уме или других качествах!

– Это и не нужно. Все видно сразу.

– Значит, ты, как и большинство мужчин, судишь лишь по внешности? А до стремлений женщины и ее интересов тебе и дела нет?

– Если под стремлениями и интересами ты имеешь в виду острый язык и колючий нрав, то это меня действительно не интересует.

Алекто рассерженно уставилась на него.

– Прекратите, – оборвала я. – Алекто, я уверена, будет еще немало возможностей посетить розарий. К тому же на пиру организуют танцы, и вы еще сможете развлечься. Естественно, при этом помня о приличиях и благоразумии.

Ее глаза вспыхнули, она даже вскочила.

– Значит, мне можно будет танцевать?!

– Конечно. Но только спокойные традиционные танцы.

– Тогда мне нужно попрактиковаться. Каутин, идем со мной.

– Может, тебе составит компанию Эли?