Хозяйка замка уже успела принять прежнее уверенное выражение. Помогали ей в том подлокотники и талисман. Пальцы привычно пробежались по окружности.

– Значит так: эту ночь проведёте здесь, а завтра отправитесь в путь. Сестра в качестве фрейлины, ты – оруженосцем.

Людо едва заметно поиграл желваками. Ему уже семнадцать. Будь отец жив, брат бы давно получил рыцарское звание. А вместо этого вынужден довольствоваться поддоспешной одеждой и дешёвым кинжалом, который рассыплется под первым же ударом хорошо прокалённой стали.

Злость он скрыл за почтительным поклоном:

– Вы сама доброта, госпожа.

– Королевский замок покинете через неделю-две, со свитой леди Йосы, – продолжила Её Светлость наставления. – Получите остаток платы и можете отправляться, куда пожелаете. Но! – Она позволила тишине веско повисеть. – Никто и никогда – ни до, ни после – не должен узнать о нашей сделке.

– Никто и никогда не узнает, госпожа, в этом мы с сестрой клянёмся.

Поверила леди Катарина подозрительно легко.

– Знаю, что так оно и будет, – ласково улыбнулась она и наконец позвонила в колокольчик.

Вызванные служанки повели нас с братом тёмными переходами. Одна из девушек загремела ключами у крайней угловой двери.

– Сюда, миледи.

Я не шелохнулась, глядя, как вторая увлекает Людо дальше.

– Куда ведут моего брата?

– На мужскую половину, миледи. – Девушка толкнула створку, приглашая войти, но я продолжала растерянно смотреть ему вслед.

Спокойную уверенность, не покидавшую меня на протяжении всего тщательно отрепетированного представления, в котором от меня требовалось изображать перед старой ведьмой робость, давить румянец, при необходимости слёзы, и шептать ответы покорным тоном, вытеснил безотчётный страх из-за разлуки с Людо в этом чужом доме. А вдруг они обо всём догадались и теперь специально разделяют нас?

В конце коридора брат обернулся и чуть кивнул мне.

– Пожалуйста, миледи, мне нельзя задерживаться, – настаивала девушка.

В худом большеносом лице не было почтительности, проявлявшейся при хозяевах, только нетерпение и затаённое любопытство. Наш с Людо вид наверняка подсказывал, что с такими гостями можно не церемониться. Слуги, как собаки, чуют разницу между господами и понимают, что знатное происхождение ещё не гарантирует богатства. Даже «миледи», произносимое нехотя, сквозь зубы, превращалось в «м’леди».

Я пригнула голову и переступила порог. Внутри меня никто не поджидал. Только стылая комната с циновкой на полу и белёными голыми стенами, не прикрытыми гобеленами. Здесь оказалось ещё холоднее, чем в коридоре, из щелей нещадно дуло. По одну сторону от узкой кровати помещался напольный канделябр с сальной свечой, а по другую – горизонтальный стержень, укреплённый на двух других, вертикальных, – чтобы вешать одежду. В стенной нише стояли две фигурки – Праматери и Покровителя рода Венцель.

Крохотная комнатушка четыре на шесть шагов вдруг показалась мне огромной и пустынной. Впервые в жизни мне предстояло ночевать одной. В детстве я делила покои с кузиной, няней и кормилицей, а после рядом всегда был Людо. Как заснуть, если он не будет дышать мне в волосы? Не говоря уже о том, что ему нельзя спать в общей комнате… Надеюсь, у него тоже отдельная. Хотя бы такой же чулан.

Дверь громко захлопнулась, и я невольно отшатнулась от подошедшей вплотную служанки.

– Я помогу вам раздеться, миледи.

– Не нужно, – уклонилась я. – Справлюсь сама.

Тупое удивление на её лице сменилось презрением. Леди не должны одеваться и раздеваться сами, но за последние годы я отвыкла от слуг и чужих прикосновений.

– Как пожелаете, м’леди. Леди Катарина сказала, что вы будете ужинать здесь. – Она указала на поднос с холодным мясом, фруктами и лепёшками, сразу приковавшими моё внимание. Отдельно – сезонное вино. – А вот тут, – выдвинула она верхний ящик комода, – полотенце.