– Но ведь будет скандал! Я не предупредила никого, – запаниковала Аделаида.

– Не вы первые… О мальчике думайте. Об остальном забудьте… Услышат фамилию нашего главврача – по струнке вытянутся. Все… – заверил Горностаев. – И пожалуйста, не забудьте взять выписку и все документы…

Уже за порогом квартиры, пока спускались вниз, Аделаида отважилась на упрек:

– Но ведь ты даже не знаешь, сколько это может стоить! Там суммы наверняка астрономические просто. Как я могу согласиться на такое лечение?

– Не ты обещала, я…

– Ты не представляешь, что́ это значит – платить за больничный день, – твердила Аделаида. – А препараты? Каждый раз минимум по двести долларов. Зря, всё это зря…

– Я помогу деньгами, Ада, – с твердостью сказала Нина.

– С какой стати? Почему ты должна помогать мне деньгами? Ты даже не знаешь меня. Ничего обо мне не знаешь… Ты не знаешь моего прошлого…

– А что я должна знать? – Нина невольно замедлила шаг. – Ты совершила преступление? Тяжкое и нераскрытое?

– Нет, но при чем здесь преступление?

– Прошлое у всех одинаковое… в каком-то смысле, – нахмурилась Нина. – Как ты не понимаешь, что у нас сейчас нет выбора – ни у тебя, ни у меня…

– Слова! Выбора у меня потом не будет… Ты не можешь встать на мое место. Никто не может. Да никто и не захочет…

Сотовый телефон Аделаиды, забытый у Глеба Тимофеевича на заднем сиденье машины, периодически оживал в сумке Нины с десяти утра, словно некая притаившаяся тварь, которую хотелось утихомирить, но жутковато было трогать рукой. Нина долго не решалась ответить на звонки. Но после обеда, когда вибрация и пиликанье аппарата стали повторяться всё назойливее, она вдруг подумала, что звонить могла и сама Адель, выкопала телефон со дна сумки.

– Здравствуйте… Адочку можно попросить?

Голос был незнакомый.

– Ее нет… Она забыла свой телефон… у знакомых, – борясь с чувством неловкости, сообщила звонившему Нина.

Мужской голос завис в пустоте.

– У знакомых – это у вас? – иронично поинтересовался он. – Что ж, очень приятно, очень…

– Что-то ей передать?

– Да, пожалуй, ничего. Как ей дозвониться, вы не подскажите?

– Домой ей вечером звоните.

– А где она сейчас, вы случайно не в курсе?

– Думаю, в больнице, – ответила Нина и тотчас поймала себя на мысли, что скорее всего сказала лишнее, каким-то чутьем она угадывала это по тону звонившего.

– В какой больнице?

Нина молчала, не зная, должна ли отвечать на вопрос.

– Передайте ей, что звонил Аристарх Иванович… Кстати, мы с вами случайно не знакомы?

– Нет, не думаю.

– Вы не супруга Лопухова Николая?

– Да, это мой муж, – испытывая какое-то смутное неприятное чувство, ответила Нина.

– Я так и подумал. Узнал вас… по голосу. Да мы виделись недавно. В ресторане, помните? Не узнаете? Адочка, безобразница, такой стала растеряхой. Еще хорошо, что телефон у вас оказался. А то просто оставит где-нибудь на прилавке – потом ищи-свищи…

– А знаете, это даже хорошо, что вы позвонили, – вдруг осмелела Нина. – Я могу вас кое о чем попросить?

– Слушаю.

– Мы не могли бы увидеться?

– Почту за честь, – не без удивления вымолвил Аристарх Иванович. – Где и когда вы хотите…

– Мне всё равно.

– Раз всё равно, вечерочком заезжайте в мою берлогу, – предложил Аристарх Иванович. – Где я живу, вы знаете?

Вереницын продиктовал ей адрес, проверил, всё ли правильно записано.

– Часиков в девять подходит? – спросил он напоследок. – Отлично, значит, жду в девять. Поклон супругу…

Открыв ей дверь, Аристарх Иванович неторопливо окинул гостью изучающим взглядом холодных маленьких глаз и рассмеялся:

– Вот и славно… Хорошо, что опоздали. Я и сам только-только вошел. Прошу, прошу, проходите…