Крик переходит в сип… конвульсии постепенно затихают… тело опадает… делает рваные незаконченные движения… по нему проходят остаточные судороги… чуть приоткрывается узкая прорезь между оплывшими веками… и где-то внутри маленькой рыбкой движется звёздочка зрачка… крохотный остаток человеческой души… глаз осматривает окрестности… злые окрестности, от которых не ждёшь ничего хорошего… жизнь… никудышная забитая жизнь медленно возвращается в привязанное тело… а с ней приходят и прежние боли, которые заглушили конвульсии… задвигались сухожилия на шее… кадык с трудом нырнул туда-сюда, дыхалку пробуя, словно заглатывая лекарство… Николай тяжело дышит… знает: снова будут мучить, суки позорные… ещё больнее и сильнее… но сейчас остался лишь плавный шлейф затихающих болей… не надо думать, что дальше… расслабился и рухнул всей душой в этот передых… такой нужный… такой недолгий.

Карим задаёт вопросы по-русски… без каких-либо особых эмоций… с характерным восточным акцентом:

– ну, нёс ты ему конверт… мы видели его – там письмо… о чём оно?

Николай с трудом разжимает губы… искажённый хриплый шёпот… с обезьяньим попискиванием:

– дать атвет… тоб он казал…

– (Карим): твой друг у нас сидит… он тебя не знает… и про письмо тоже.

– (Николай): я жа… нишего… не зна болши… тока… курер…

Карим сидит у стола, продолжая писать в блокноте… не отрываясь, кивает охраннику.

Тот опять поворачивает переключатель… Николай вздрагивает… начинаются конвульсии… затяжной обезьяний крик… гримаса боли на лице… на шее взбухают тёмно-синие вены… впивается зубами в губы… кровь течёт по подбородку… давится… широко открывает рот… не может больше кричать… скулит чужим шакальим голосом.

Чистая рука (уже без смазки) поворачивает переключатель обратно… конец крикам… только натруженное дыхание… охранник встаёт… рука плывёт по воздуху и наносит Николаю сильный удар под дых… не самый сильный всё же… зачем на работе усердствовать?.. надо поберечь костяшки… думаете, легко лупить эту шваль каждый день?

Резкая гримаса на лице… Николай задохнулся… скулёж прерывается и начинается сип открытым ртом… выпученные глаза… бешено хватает воздух немым, широко открытым ртом… не получается!.. никак не идёт воздух внутрь… он с перекошенным лицом валится на бок… чтоб совсем… совсем уйти от них.

Та же рука, разминая пальцы, степенно возвращается на прежнее место и вновь поворачивает переключатель в положение «On»7.

Николая трясёт… опять начинаются конвульсии… изо рта вылетают захлёбывающиеся звуки… хрип… визг… слюна висит на губе… хватанул немного воздуха… дыхалку мотает спазмами… ни вдохнуть, ни выдохнуть… клочками еле заглатывает… тело брыкается во все стороны… делает своё, непонятное… конец… любой конец!.. включая окончательное решение.

Рука опять вырубает переключатель… опускается на стол и лежит себе умиротворённо.

– (Карим): ну отдал конверт… а что ты должен был сделать потом?

Воздух!.. блаженный воздух!.. много воздуха!.. Николай захлёбывается слюной и отплёвывается… нет сил на плевок… слюна продолжает висеть на губе.

– (Николай): обрат… ни зна… чиво… тока… курер…

– (Карим): тут из Турции почта регулярно ездит… зачем же лично приезжать?

– (Николай): када казав… шо за речку… и я… тут… лично… шо так нада.

Карим кивает доктору в белом халате… ангелу?.. тот достаёт шприц, подходит к Николаю и делает укол.

Оно течёт внутрь мощной рекой… глушит боли… убирает ничтожную земную плоть… наполняет душу чистотой и покоем… когда уже нет… нет… нет ничего… тут иголочки пошли… везде!.. сначала аж до дрожи… выворачивает наизнанку… но нет… они расходятся, разбегаются… тают… Николай плавно поднимается над своим распластанным телом… всё выше и выше… сквозь потолок… нижние людишки теряются в тумане… лишь тот, в белом халате, поднимается с ним… как ангел… или в самом деле ангел?.. они летят сквозь облака… поют… говорят о цветочных лепестках прозрачных на свету… о размётанных стогах сена… об их волшебном шурше, если зарыться с головой… о трясогузках с длинными клювиками… о тропках с лужами воды… о военных без формы, купающихся в речке… о добрых крестьянах, которые поят их молоком… а этот ангел – его друг… новый друг… настоящий… спрашивает о том о сём… а Николай честно отвечает… всё начистоту!.. про Кострому… про Стамбул… про Петра… Петеньку моего… они летят выше и выше… а друг снова про Идлиб спрашивает… настойчиво так… ответил же ему… не знаю ничего больше… засмотрелся вниз… туда, где разбегаются земные просторы во все горизонты… но неведомые посторонние силы отвлекают и мешают… влекут… уводят в сторону взор… а если бы рассмотрел подробнее, то увидел бы внизу трёх маленьких человечков, которые окружили зубоврачебное кресло… и делают что-то с распластанной в нём голой человеческой фигуркой… сверху это выглядит как детская игра.