.


В своем пособии How to Become a Hacker («Как стать хакером», 1999) Эрик Рэймонд пишет:


Люди применяют хакерский подход и в других сферах [кроме программирования], например в электронике и музыке, – по сути, мы видим его во всех высших проявлениях профессионального мастерства[27].


С этой точки зрения компьютерные хакеры являются превосходным примером следования более общей рабочей этике – назовем ее рабочая этика хакеров, – которая завоевывает позиции в нашем сетевом обществе, где роль информационных профессионалов непрерывно возрастает. И хотя мы будем использовать термин, зародившийся в хакерской среде, мы должны помнить, что можно говорить о хакерской этике вообще без какой-либо связи с компьютерами. Мы обсуждаем вызов довлевшей над нами многие века протестантской рабочей этике, которая все еще не потеряла своей власти.

Посмотрим, каким историческим и общественным силам этика хакера в этом смысле противостоит. Известное выражение «протестантская рабочая этика» происходит, как мы уже говорили, из книги Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Вебер начинает с указания на то, что восприятие работы как долга лежит в основе духа капитализма, зародившегося в XVI веке:


В самом деле, столь привычное для нас теперь, а по существу отнюдь не само собой разумеющееся представление о профессиональном долге, об обязательствах, которые каждый человек должен ощущать и ощущает по отношению к своей «профессиональной» деятельности, в чем бы она ни заключалась и независимо от того, воспринимается ли она индивидом как использование его рабочей силы или его имущества (в качестве «капитала»), – это представление характерно для «социальной этики» капиталистической культуры, а в известном смысле имеет для нее и конститутивное значение[28].


Вебер продолжает:


…Совершенно необходимы не только развитое чувство ответственности, но и такой строй мышления, который, хотя бы во время работы, исключал неизменный вопрос, как бы при максимуме удобства и минимуме напряжения сохранить свой обычный заработок, – такой строй мышления, при котором труд становится абсолютной самоцелью, «призванием».


Затем Вебер показывает, как вторая описанная им и также возникшая в XVI веке сила, протестантизм, развила и укрепила эти взгляды. Богослов Ричард Бакстер изложил протестантскую рабочую этику предельно ясно:


Бог помогает нам и поддерживает в нас энергию для того, чтобы мы могли осуществить нашу деятельность, труд – нравственная и естественная цель власти… Пренебрегать этим, говоря: я буду молиться и предаваться медитациям – равносильно тому, что твой слуга отказал бы тебе в самой необходимой услуге, выполняя другую, значительно менее важную[29].


Богу не нужны молитвы и медитация – ему нужен труд. Истинный приверженец духа капитализма, Бакстер советует работодателям добиваться от работников наилучших результатов, внушая им, что труд – дело совести:


Истинно благочестивая прислуга будет выполнять свои обязанности как долг послушания Богу, как если бы сам Бог требовал от нее выполнения работы[30].


Бакстер подводит итог своим рассуждениям, называя труд «призванием», – подходящее определение для протестантской рабочей этики: работа самоценна, выполнять свою работу следует как можно лучше, относиться к работе нужно как к долгу, который следует выполнять, потому что его следует выполнять.

В то время как рабочая этика хакеров уходит корнями в академию, единственный исторический предшественник протестантской этики, согласно Веберу, – монастырь. И действительно, углубившись в сравнение Вебера, мы увидим много общего. К примеру, в уставе монахов-бенедиктинцев VI века мы обнаружим требование к монахам воспринимать назначенную им работу как долг и укор склонным к лености братьям: «Праздность – враг души»