Вот только согласится ли Иссэй вернуться после ссоры с ним?

– Хочешь сказать, твои ученики стоят того, чтобы умереть за них, Сёин? – Повинуясь жесту главного, его приспешники швыряют нас перед учителем. – Хватит ли у них смелости сложить головы вместе с тобой? Или же они отступятся от своих взглядов и будут жить дальше, признав, что их сэнсэй всего лишь жалкий протестант, посмевший выступить против власти сёгуната?

Он и правда думает, что мы на такое способны?! Ярость в моей груди клокочет с новой силой. Как он смеет?!

Уголком глаза замечаю, как некто уверенной походкой подходит к учителю. Недоуменно поворачиваю голову. Даже спустя столько лет я не могу не узнать его.

Иссэй?! Идиот, опусти меч!

Как сейчас помню его уходящим в даль. Так неожиданно, но на удивление красиво.

Маэбара Иссэй. Красота всегда была его неизменной спутницей. Он даже смерть умел делать завораживающей. Убийственно прекрасной. Именно эта эстетика добавляла деяниям нашей Пятерки Сильнейших особый шарм. А что же теперь? Остались лишь слепая ненависть, реки крови и желание положить как можно больше врагов. Порой Иссэй становился той самой сдерживающей силой, которая превращает ненависть в искусство, а затем шутя сметает преграды на пути.

По-прежнему помню длинные волосы, передние пряди которых он закалывал на затылке. Прическа местной знати. Чего только стоила безупречная осанка даже во время сражений! Мягкие черты лица Иссэя делали его женственным, чего так не хватало мне с моими мальчишескими замашками. Но стоило ему взяться за меч, как миловидность исчезала без следа, являя миру совершенно другого человека. Воина. Во всех смыслах этого слова.

Когда-то он был учеником нашего додзё… В глубине души оставался им и по сей день, но это я поняла позже. Иссэй разделял взгляды учителя не во всем. Он не одобрял выступлений против сёгуна, считал, что это бесполезно, пока большая часть общества не сопротивляется политике бакуфу. Эти слова и стали яблоком раздора между ним и Сёином, в результате чего Иссэй покинул Сёка-Синдзюку.

И вот я увидела его вновь, таким непривычно серьезным, и подумала: если он здесь, не значит ли это, что обида на учителя настолько сильна?

Сдерживать панику удается с огромным трудом.

– Тебе не кажется, что умереть от руки собственного ученика – наивысшая награда для такого как ты, Сёин?

С ужасом смотрю, как уверенно Иссэй идет к стоящему на коленях Сёину. Неужели я настолько плохо его знаю?

– Нет! Иссэй! – Шинсаку не выдержал первым, взвился в отчаянном крике.

Из всех нас, так горячо преданных сэнсэю, Шинсаку единственный готов убить любого, включая собственных товарищей, ради свободы Сёина.

– Пожалуйста! Остановись! – кричит он, а я пытаюсь вспомнить, снисходил ли он когда-нибудь до просьб. Пожалуй, нет.

Бью себя по щеке, чтобы собраться. Сейчас не самое подходящее время предаваться унынию. На грани, почти без сил делаю то, что всегда помогает мне держаться: обращаю боль в ярость!

Безумие вновь овладевает мной, и я бросаюсь в самое пекло. Жаль, что способности не безграничны: едва не пропустила удар в спину.

– Соберись, Тэкера! – недовольно кричит Сейджин, и враг падает, рассеченный надвое. Мы стоим спина к спине, и я слегка опираюсь на него, переводя дух.

– С меня должок.

В ответ тот горько усмехается:

– Ты не должна сражаться наравне с мужчинами. Не этого желал сэнсэй! – Глаз цвета пламени недовольно косится в мою сторону.

– Есть варианты? – спрашиваю, вонзая оружие в очередного врага.

– Я дал себе слово защитить тебя, несмотря ни на что. Но тех тренировок, той силы все еще недостаточно. – С яростным криком он вспарывает живот врага и обратным движением вскрывает шейную артерию другого.