Чего сидеть-гадать? Надо идти – хоть с щитом против двух танков.

Дом, где жили Старицкие, находился в историческом центре. Элитная постройка из красного кирпича была защищена крепким забором. Голдин набрал нужный номер квартиры. Домофон, установленный у железной решётчатой калитки, начал тихо пиликать, отмеряя гудки.

– Слушаю, кто говорит? – ответил женский голос. Жена? Домработница?

– Старший следователь Голдин. Нужно поговорить с хозяевами.

– Минутку, – женщина отлучилась, видимо, до Евгения Павловича.

В ожидании Голдин облокотился локтем на калитку, положив голову на ладонь. Он смотрел по окнам. Были видны лишь красивые шторы и потолки с усеянными лампочками, каскадами, массивными – как в музее или театре – люстрами.

Интересно, как живется в таких домах? Спокойно? Роскошно? С чувством пупов земли? Или всё, как и в других домах и обычных семьях, только «сцена» для домашних сцен побольше, чем у большинства людей?

– Первый подъезд, шестой этаж, – послышался тот же женский голос, после чего домофон пискнул, приглашая пришедшего зайти внутрь.

Голдин не стал придерживать калитку – специальный механизм её аккуратно закроет, и направился к подъезду слева, глазами отсчитывая этажи. Свет горел за занавешенными серыми шторами и голубоватым тюлем, за которым виднелась россыпь огоньков на потолке.

Следователь открыл массивную дверь. Да, подъезды здесь более просторные, чем в привычных типичных планировках. В холле с бледно-серой покраской стоял ухоженный фикус, за ним были видны бледно-серые почтовые ящики. Неслышно подъехал лифт, гостеприимно распахнув зеркальную поверхность. Голдин нажал кнопку «6», которую словно только вчера установили.

Неслышно и легко зеркальный подъемник доставил Голдина на нужный этаж.

Дверь открылась, когда следователю оставалось дойти пару шагов, словно за его приходом наблюдали. На пороге стояла женщина в симпатичном черном платье с широким мягким поясом.

– Проходите, – открывшая дверь не сочла нужным представиться, но указала на комнату справа.

Комната – оказалась той самой, с голубоватым тюлем и освещением, по яркости затмевающим операционную. Практически весь пол занимал толстый синий ковер. Напротив гигантского кожаного дивана был установлен неприлично гигантский телевизор. «Простенько, но со вкусом», – подумал Голдин, ступив на мягкий ковер.

Посередине дивана сидел хозяин – Евгений Павлович. Левую руку он закинул на спинку дивана, в правой держал стакан из толстого стекла с коричневой жидкостью. Непременно виски, непременно дорогой. На прозрачном журнальном столике лежали пульты и телефон.

Телевизор бубнил новости. Канал российский, зато события –сплошь про Америку и Москву, будто о нашей необъятной нечего рассказать.

– Добрый вечер, – поздоровался хозяин.

– Добрый. Я старший следователь Голдин Сергей Александрович, – на раскрытое удостоверение Старицкий посмотрел мельком.

– Присаживайтесь, – хозяин указал на место слева, спиной к входу в комнату. Неудобная позиция, хотя нападения гость не ждал.

– Вера, – чуть громче сказал он, за спиной почувствовалось едва уловимое колебание. В отражении окна, за своей спиной, Голдин увидел женщину в чёрном. – Вам чай, кофе, что покрепче?

Голдину не хотелось ничего. Но чашка кофе автоматически продлевает разговор, так что нельзя отказываться.

– Кофе, покрепче.

– Я тоже раньше всё кофе да покрепче. В молодости, пока на стартапе, как говорят сейчас, работал, – ни выходных, ни отдыха. Семью почти не видел. Сейчас могу позволить себе расслабиться, – хозяин сделал маленький глоток из массивного стакана. – Вы из-за девушки приехали?