– В пятницу, – шёпотом сказала Эрле. – Но мы это держим в секрете, так что говори потише.

Тюлинька закрыла себе рот ладонью и закивала.

Гюро и Эрле помогли Тюлиньке и Андерсену перетаскать к лифту все вещи, проводили их наверх, на тринадцатый этаж, и, прежде чем спуститься вниз, ещё посидели у них за разговорами. Выйдя на улицу, Гюро увидела перед домом синий автомобильчик с красными крыльями. Он приехал как раз, пока её не было. Она снова бросилась в подъезд, нажала на кнопку лифта и поехала на девятый этаж, но, когда приехала, папа Сократа сказал:

– Здравствуй, Гюро! Рад тебя видеть. А Сократ только что отправился к тебе вниз.

– Ой! – воскликнула Гюро.

Она побежала к лифту и поехала обратно, на первый этаж.

Выскочив на улицу, она увидела Сократа. Он разговаривал с Эрле и всё время поглядывал на дом так, словно Гюро спустится к нему на двор по стене! Гюро так и кинулась ему навстречу, но, подбежав ближе, уже спокойным шагом подошла к Эрле и, встав рядом с ней, посмотрела на Сократа. Сократ перестал говорить с Эрле и тоже молча стал глядеть на Гюро. Ни Гюро, ни Сократ ничего не говорили, потому что очень уж давно не виделись. Сократ немножко изменился: волосы у него стали короче, на нём была новая рубашка, а кроме того, у него выпал один зуб.

– Как хорошо, что ты пришла, Гюро, – сказала Эрле. – А то Сократ уже собирался снова подняться наверх. Он оставил у нас свою скрипку. Как вы – погуляете или посидите дома?

– Посидим дома, – хором ответили Гюро и Сократ.

– Хорошо. А я пошла в прачечную, привести в порядок гладильную установку, но попозже мы пойдём, куда я говорила, а потом, как ты знаешь, Гюро, нам надо укладывать вещи.

– Вы куда-нибудь уезжаете? – спросил Сократ, когда они остались одни.

– Нет, – сказала Гюро. – Мы только переезжаем в другой дом.

– Ты больше не будешь тут жить? – испугался Сократ. – Тогда я уеду в Фабельвик.

– Мы будем недалеко, в доме при школе, – сказала Гюро. – Потому что мы с Эрле женимся с Бьёрном и с Лилле-Бьёрном, и ты можешь к нам туда приходить. Там у нас будет отдельная комната, чтобы упражняться на скрипке, а сейчас мы поупражняемся тут. Я столькому без тебя научилась и тебе покажу! Ты много упражнялся летом?

– Упражнялся, – сказал Сократ. – А ещё я, хотя не очень умею, уже играл в оркестре, и Аврора тоже. Она начала учиться на виолончели. Сначала слушать было противно, но сейчас она уже немного научилась. В оркестре мы играли только одну ноту, а другие играли больше. Знаешь, там у них на севере музыкальная культура получила широкое развитие, – сказал Сократ. Это выражение он, наверное, подслушал у взрослых, а теперь повторял запомнившиеся слова.

– Ну да, – сказала Гюро. – А ты знаешь минор? Я тебе потом покажу, но сперва я сыграю тебе трудную пьесу, которую мне задал на лето Аллан. Её написал Гендель, вот она! – И Гюро заиграла.

– Красивая, – сказал Сократ, когда Гюро закончила.

– Это я не буду с тобой разучивать, – сказала Гюро. – Но вот другое ужасно важно. Я была на празднике спиллеманов и сейчас покажу тебе, как надо играть. Смотри на меня!

Она встала перед Сократом и заиграла простенький вальс, при этом она приседала, напружинивая коленки, и раскачивалась влево и вправо, вперёд и назад, строя разные весёлые, сердитые и плутовские рожицы, и даже пыталась делать так, чтобы дрожали пальцы левой руки.

Сократ глядел на неё, вытаращив глаза и разинув рот.

– Здорово, Гюро! – сказал он, когда она закончила. – И всему этому ты научилась за лето?

– Ага! – подтвердила Гюро. – Я и тебя научу. Вот уж Аллан небось удивится, когда мы покажем ему на уроке!