– Забыли сделать домашнее задание, милочка?

Стиснув зубы, она поднимает взгляд.

Милтону Джексону, долгосрочному представителю штата Миссисипи, семьдесят лет, но выглядит он на все девяносто и похож на всклокоченного грифа, спорхнувшего с ветки и нарядившегося в костюм-тройку. Иными словами, красотой он не блещет.

– Не забыла, – отвечает Гвенди, лучезарно улыбаясь. С самого первого дня в конгрессе она поняла, что Милтон ненавидит людей с позитивными взглядами на жизнь или просто счастливых людей, так что улыбка включается на полную мощность. – Просто делаю дополнительные задания. Как у вас настроение в это прекрасное зимнее утро?

Старик глядит на нее и щурится, словно пытаясь понять, в чем подвох.

– Настроение хорошее, – говорит он ворчливо.

– Милт, оставь человека в покое, – произносит кто-то у них за спиной. – Она тебе во внучки годится.

Гвенди оборачивается к подруге и улыбается по-настоящему.

– Этот ласковый голос я узнаю везде. Доброе утро, Патси.

– И тебе доброе утро, Гвенни. Этот старый хрыч тебе докучает?

Патси Фоллетт лет шестьдесят пять. Она очень милая и крошечная, как Дюймовочка. Даже сейчас, в стильных ботинках на высоченных каблуках, ее рост не превышает пяти футов. Она носит короткую стрижку, красит волосы в платиновый цвет и активно – если не сказать, чрезмерно – пользуется косметикой.

– Нет, мэм. Мы обсуждали стратегию на сегодняшнее совещание. Да, мистер Джексон?

Старик угрюмо молчит и смотрит на них обеих сквозь толстые стекла очков, словно эти дамы – насекомые, имевшие наглость разбиться о лобовое стекло его новенького «мерседеса».

– Кстати о стратегии, – говорит Патси. – Ты так и не отзвонился мне насчет бюджета на образование, Милт.

– Да, я помню, – ворчит он. – Я скажу секретарше, она сообщит тебе дату.

Опустив взгляд, Гвенди видит, что к каблуку старого конгрессмена прилип обрывок туалетной бумаги. Незаметно вытянув ногу, она отцепляет бумажку мыском туфли. Потом потихоньку сдвигает ее к стене, чтобы на нее больше никто не наступил.

– Или, может, ты сам снимешь трубку и позвонишь мне сегодня днем? – говорит Патси, выразительно выгнув бровь.

Милтон хмурится и идет прочь, не сказав больше ни слова. Яростно работая локтями, он пробивается сквозь толпу к входу в зал.

Патси глядит ему вслед и тихонько присвистывает.

– Это ж надо, какая противная рожа. Посмотришь, и сразу не хочется завтракать. И обедать, наверное, тоже.

Гвенди делает большие глаза и пытается не рассмеяться.

– Надо быть добрее.

– Никак не возможно, дитя мое. Сегодня я злая как сто чертей.

Шепот пробегает по толпе, и собравшиеся наконец начинают сдвигаться к залу.

– Что ж, время снова пришло, – говорит Патси.

Гвенди вытягивает руку, пропуская подругу вперед.

– Время для чего?

Патси улыбается, ее крошечное лицо под густым слоем косметики сияет.

– Для доброй драки, конечно.

Гвенди вздыхает и входит в зал следом за Патси.

Два часа спустя двери конференц-зала вновь открываются, и толпа из тридцати представителей выплескивается наружу. У всех такой вид, словно им сейчас точно не помешает хорошая доза жаропонижающего или как минимум холодный душ.

– Ты видела, как распалился старик Хендерсон? – говорит Патси, когда они с Гвенди выходят в коридор. – Я думала, его хватит удар прямо за кафедрой.

– Я в жизни не видела, чтобы у кого-то было такое багровое лицо…

Кто-то стремительно обгоняет Гвенди, больно ударив ее плечом. Это их старый сердитый друг, Милтон Джексон.

Патси возмущенно кричит ему вслед:

– Эй, осторожнее, старый хрен!

Гвенди сует папки под мышку и потирает ушибленное плечо.

– Все нормально?