Временами я ощущал спешащих куда-то вампиров, иногда чуть не сталкивался с ними. Мелькнуло несколько офицеров, виденных мной неделю назад в кабачке перед посвящением. Они весело приветствовали нас, но не задерживались.

– Всё потом, – несколько туманно пояснил Прокофьев.

Я не очень понял его, но соглашаясь кивнул. В гостинице, куда мы вошли, располагалась одна из лучших кондитерских города. В неё мы заглядывать не стали, хотя, пожалуй, я не отказался бы перекусить. Но перед тем как подняться к себе в номер учитель небрежно напомнил проходящей мимо горничной о заказе, который сделал перед уходом.

– Так что, милочка, – пробасил он, – ужин принесите прямо сейчас.

– Сию минуту, господин полковник, – девушка присела в реверансе и добавила, – я постелила в кабинете, как вы и приказали.

– Благодарю, – полковник потянул меня за собой.

Номер был роскошен. О таких я только слышал, но доселе никогда не видел. Гостиная, спальня, кабинет, ванная комната. Я растерянно замер. А учитель негромко сказал:

– Осмотритесь, пока, Петя, – и скрылся в спальне.

Дверь он не закрывал и я, не удержавшись, заглянул внутрь. Полковник стоял у шкафа и выбирал рубашку. Меня он конечно чувствовал, но даже не обернулся. А я смутился. Почему-то меня поразила обыденность его действий. А, собственно говоря, почему? Ведь переход в новое качество не отменяет повседневной жизни и её забот. Я тихонько прикрыл дверь. Неудобно-то как. С детских лет не подглядывал, и вот на тебе.

Чтобы хоть как-то прийти в себя я решил последовать совету учителя и отправился дальше. Гостиная мне понравилась, хотя такое обилие лепнины – только пыль собирать. Матушка всегда старалась, чтобы в комнатах было как можно меньше углов, где могла скопиться грязь. Убирала у нас, конечно, служанка, но маман всегда помогала ей. На отцовское жалованье достойное количество прислуги нанять было трудно. А ведь ещё приходилось содержать дом, растить меня, ну и мало ли ещё какие расходы были в семье. С такими мыслями я покинул гостиную и заглянул в кабинет. Он мне понравился гораздо больше.

Здесь был огромный стол, заваленный бумагами и книгами, книги стояли в шкафах вдоль стен, часть книг лежала в больших ящиках прямо посреди кабинета. Видимо полковник путешествовал со всеми удобствами. У стены против шкафов находился большой диван. Он был полностью застелен, как я понял, для меня.

Я вздохнул. Спать не хотелось совершенно, можно было только удивляться, как быстро мой организм приспособился к новому режиму и тем изменениям, которые произошли в нём за последнюю неделю.

В дверь постучали. «Горничная», – почувствовал я, а через минуту учитель позвал меня к ужину. Уже входя в гостиную я вдруг понял, что этот зов прозвучал не вслух, а прямо в голове. Полковник, обернувшийся при моём появлении, увидел мои вылезшие из орбит глаза и, добродушно усмехнувшись, заявил:

– Это мне надо глаза таращить, друг мой. Вы что, Петя, думаете в госпитале я всё время говорил? Честно признаюсь – удивлен, могу добавить к вашему сведению, в столь нежном возрасте, ментальные способности ещё не проявляются, – он вздохнул и добавил. – Давайте быстренько ужинать и на позиции. Магистр там сейчас днюет и ночует. А с представлением тянуть нельзя.

Наскоро перекусив мы покинули гостиницу. Около крыльца нас ждали осёдланные кони. Благодаря этому мы довольно быстро добрались до Малахова кургана. Здесь кипела непрекращающаяся работа. Люди, словно муравьи, вгрызались в твёрдую землю круглые сутки. Стройка не прекращалась ни на минуту, уставших солдат сменяли свежие силы, и дело двигалось вперед семимильными шагами. Я невольно вспомнил, как выглядели подступы к городу всего несколько месяцев назад.