И только я поймала себя на мысли, что могу стать неадеквашкой с перепугу, это и случилось.

Первое, что пошло не так – я перестала ощущать вкус. Кофе, принесенный Игорем, оказался просто отстойным. Не в пример тому, что мы пили в время занятий в кафешке. Второе, у меня словно заслонки на уши упали. Я слышала все, соглашалась, кивала, но звуки доносились, как сквозь слой ваты. И третье, нервы подкосили мой организм так, что я боялась, как бы ноги не перестали меня слушаться.

Я даже не уверена, что отвечала на вопросы так, как надо. Но в конце помню улыбающееся лицо и предложение подписать трудовое соглашение.   Думаю, что расслышала правильно.

Мне предложили еще кофе - ускользающим сознанием я решила, что он взбодрит и согласилась. Но стало еще хуже. Я кажется, потеряла сознание. Пришла в себя  уже на лавочке возле своего дома и первое, что пришло в голову – я опозорена.

Соседи, считавшие мою бабушку зазнайкой, теперь получили сатисфакцию. Внучка зазнайки сидит на лавочке в невменяемом состоянии. Накурились или напилась. На одном усилии воли я поднялась и под перекрестным огнем осуждающих взглядов, держась за стеночку, добралась до квартиры.

6. Глава 6

 «Утро стрелецкой казни» - почему-то пришло в голову. Наверно потому, что я ловила себя на трусоватом желании – лучше б головы вообще не было, чем то, что сейчас пульсирует адской болью. Во рту пересохло, будто я мешок соли на спор съела. А может я попала в петлю времени и меня за что-то решили казнить варварским способом – бросить в пустыне без воды.  Полцарства за стакан воды. Пожалуйста, кто-нибудь! Но я одна. Нет даже кота, который ради меня намочил бы лапки и дал облизать. Фу, черт! Что в голову лезет!

 Я попыталась подняться,  но организм решительно высказался против. Дикая слабость снова уложила меня на диван. Но я так умру от жажды …

Предпринимая нечеловеческие усилия, я чуть ли не ползком добралась до кухни. От солнечного света резало глаза. Может меня катком переехали, а потом собрали кое-как? Иначе почему такое ощущение, что ни один орган не находится на своем месте.

Не было сил даже наклониться, чтоб поднять бутыль с питьевой водой, поэтому подставила чашку прямо под кран, экономя силы. Бабушка пришла бы в ужас, но сейчас точно не до этого. Я пила с жадностью, чуть ли не давясь, и казалось, не смогу утолить эту палящую жажду. Руки, трясущиеся от непонятной слабости, не могли крепко держать чашку, поэтому вода проливалась на подбородок, а зубы откровенно клацали по фаянсу. Немного попустило.

Как зачахший росток, вовремя политый дождем, мой мозг начал потихоньку шевелиться.

Как я дошла до такого состояния? От тоски напилась в одно лицо? Возможно, потому что меня с первого «понюха пробки » разматывает в хлам. Щурясь, я оглядела свое жилище. Бутылок не видно, присутствия посторонних тоже. Стоп. А если я проснулась, то почему уже одетая? Этот провал в памяти напугал меня чуть не до икоты.

Икота. Икота. Работа. Черт! Время почти двенадцать, и я должна резвым кабанчиком нестись на встречу с Игорем. Но я не могу. Малейшее движение , в том числе и глазами, причиняет дикую боль, но позвонить я должна.

Страшась сделать хоть пару лишних шагов, я напрягла мозг, пытаясь вспомнить – видела ли я телефон возле себя или он лежит в сумке, если я откуда-то приперлась в таком виде. Решаю сначала идти в прихожую, так как к кровати я все равно вернусь и упаду, а если сначала доползу до кровати, и не найдя там аппарата, вынуждена буду тащиться к двери, а затем опять в кровать. Сколько лишних телодвижений...

Какая я продуманная! Просто великий рационализатор! Еще б сообразила, откуда прилетело это все…